НА ГЛАВНУЮ

«Знаю я, что в той стране не будет
Этих нив, златящихся во мгле.
Оттого и дороги мне люди,
Что живут со мною на земле.»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . С. Есенин

 

График приемов и консультаций:

Пн     10.30 – 22.00
Вт     10.30 – 22.00
Ср     10.30 – 22.00
Чт     10.30 – 22.00
Пт     10.30 – 22.00

Сб, Вс
и
праздничные дни – выходной

Консультации по телефону
проводятся:
ПО РАБОЧИМ ДНЯМ
В ПРИЕМНЫЕ ЧАСЫ

Обратная связь
freerider64@rambler.ru
+7(903) 108-84-98
Skype-Логин: black-yellowdragon

«О профилактике. …Сохранение порядка, а не исправление беспорядка, является принципом мудрецов. Лечить заболевание после того, как оно возникло, всё равно, что копать колодец, когда захотелось пить, или ковать оружие, когда началась война». (Из руководства по чжень-цзю терапии.)

MEDICUS AMICUS ET SERVUS AEGROTORUM EST. (лат.) 
"Врач - друг и слуга больных"

 

 

 

Ла Плань. 2017. 

Страница 1: Ла Плань. 2016.

Страница 3: Ла Плань. 2018.

 

Вот и подошло время нашей очередной поездки в горы, и летим мы, как и в прошлом году, в Ла Плань. А что, нам там понравилось. Даже очень. К тому же, в Плани остались, по крайней мере лично для меня, и отдельные трассы, и довольно большие, если не сказать – огромные области сего славного французского горнолыжного местечка, где я еще не побывал. В нашей «разношерстной» компании с очень разным уровнем подготовки, умений, амбиций и рельефных пристрастий каждый сможет здесь найти себе трассы по душе и умению, равно как и любой другой, кто решится сюда приехать, чтобы испытать драйв от катания в больших горах. В общем, все сошлись на том, что едем опять в Ла Плань, а я не стал сопротивляться, хотя, наверное, если бы ехал автономно, то выбрал бы все-таки Тинь. Если Юрий Визбор свое «сердце оставил в Фанских горах», то я свое оставил в Тине. Но, во-первых, «дорога легче, когда встретится добрый попутчик», а во-вторых, по большому счету, мне на самом деле все равно, где кататься, – я одинаково комфортно чувствую себя на любых трассах, а горы – они и есть горы. Все места во Французских Альпах, где мне довелось кататься, были одинаково хороши и довольно похожи друг на друга.

Итак, наступило 25 февраля 2017 – день отлета, он же день прилета. Сам перелет прошел достаточно комфортно, багаж пришел в целости, а вот при пересадке из большого автобуса, что забрал нас из аэропорта, в микроавтобус до Ла Плани пришлось около часа «послоняться» в ожидании транспорта по стоянке в Bourg Saint Maurice – случились какие-то накладки с трансфером. Нет ничего удивительного, это же французы, а у них, как я постоянно упоминаю, никакого порядка, никакой ответственности ни за что нет, и все, чего ни коснись, обязательно будет через известное место. Обязательно. Окончание же дня прилета было вполне традиционное и уже ожидаемое – выраженное головокружение, эффективно лечащееся выпивкой с горячей и острой закуской. «Лечебный метод Воланда» в таких случаях действует всегда безотказно, и голова, как выражается моя жена, практически сразу «встает на место». А засыпается потом так просто замечательно. И спится, спится...

"В бане вес согнал,
Отлично сплю..."

 
26 февраля. Ура! Мы в горах! Мы во Франции! Точно!!!

"Натюрлих, Маргарита Пална!"

В раззанавешенное окно бесцеремонно врывается огромное солнце. И безоблачное небо. И горные снежные вершины, им освещенные. День, как сказал бы Остап, «обещает быть томным».

Вот и славно. Открываю балконную дверь и полтора часа занимаюсь комплексом своих ежедневных физических упражнений.

«Мы своих не меняем привычек
Вдалеке от родимых домов,
В рюкзаке моем сало и спички,
И Тургенева восемь томов…»

Потом – душ, рюмочка коньяку и кофе.
Вот теперь можно отправляться за провизией в супермаркет Spar, который находится на первом этаже отеля, что стоит напротив нашего, поэтому вход в него мы можем лицезреть прямо с балкона. Да, а житие наше на этот раз проистекает в апартаментах под названием Cervin, что находятся в системе гостиничного бренда Odalys.

- Эх, житие мое…
- Что житие твое, пес смердячий?!

Как ориентир: на здании сих апартаментов, если смотреть со стороны синей трассы Ecartee, что является «домашней», или автодороги, если ехать на автобусе или автомобиле, крупными буквами написано название региона – Plagne Soleil. «Домашний» подъемник – шестикреселка Bergerie. Попасть в апартаменты можно только с нее и по указанной синей трассе. Хотя еще к апартаментам Cervin можно попасть, возвращаясь из Plagne Bellecote, поднявшись на подъемнике Colosses испустившись поEcartee.

Рядом с входом в супермаркет Spar находятся и абонементные кассы, где мы будем приобретать ски-пассы. Здесь же, на площади, есть и спортивный магазин, и прокат инвентаря, и сервис-центр для лыж, а также лыжная школа для детей, несколько баров и ресторанов.

 

Очень удобно – все, что необходимо для жизни, находится рядом, в 2 минутах ходьбы от наших апартаментов. Поскольку все здания здесь стоят на довольно крутом склоне, то выход из нашей гостиницы на эту маленькую площадь со всей инфраструктурой расположен на 3 этаже. Главный же вход в наши апартаменты находится с противоположной стороны здания, рядом с автомобильной парковкой. Войдя через него в здание, необходимо подняться вверх по каменной лестнице, это будут совмещенные друг с другом 1 и 2 этажи, где с одного уровня есть небольшая лесенка вниз – там располагаются номера 1 этажа, там же находится ресепшн. На «нулевом» этаже находится лыжехранилище с отдельным входом-выходом со стороны улицы и выкатом на трассу.

 

Попасть в гостиницу можно, только зная цифро-буквенный код. Но при этом вход в лыжехранилище с улицы абсолютно свободный!  Что делает всю эту кодовую систему безопасности совершенно бесполезной – заходи любой, кто хочет, через хранилище, поднимайся на лифте, вскрывай любую приглянувшуюся дверь, бери, что приглянулось, и спокойно уходи. Ну и, естественно, можно зайти, спокойно открыть любой шкафчик в лыжехранилище и забрать все, что там есть, благо замки на дверях номеров и шкафчиков совершенно одинаково элементарны. Уже упомянутый Остап Ибрагимович, помнится, такие ногтем открывал. У некоторых постояльцев одним ключом открывается и дверь номера, и дверь шкафчика; нам «повезло» – у нас для этого два разных ключа. 

Все французские комедии, где фигурируют персонажи типа героев Пьера Ришара, выглядящие полными идиотами, на самом деле описывают реальное положение вещей: в жизни французы такими настоящими идиотами и являются. Вот я, например, зайдя в санузел нашего гостиничного номера, смеялся до коликов. Причем безо всякой фильмы. Сейчас объясню, почему. В санузле, ровно над унитазом, висит огромный пузатый бойлер. Вроде бы хорошо – горячей воды точно хватит на четырех человек, даже если они будут принимать душ друг за другом, и каждый – минут по 30.  Погодите, сейчас начнется. Дело в том, что висит бойлер, как я уже написал, ровно над унитазом и даже выступая немного вперед, а его нижний край находится на 20 сантиметров ниже моего подбородка. «Ну и что же?» – спросите Вы. А вот что: это значит, что если лицо мужского пола захочет справить малую нужду в привычной для себя позе, то для этого ему надо либо прижаться щекой к бойлеру, расплющивая лицо о последний, либо отойти от унитаза на расстояние полуметра и оттуда прицеливаться в него струей, либо сгорбившись, нависнуть над унитазом, широко расставив ноги в стороны. Возможен также особый гимнастический вариант – для продвинутых лиц с чрезвычайной спортивной подготовкой: можно подойти поближе и совершить необходимую процедуру, сильно прогнувшись назад в пояснице, дабы не биться головой о бойлер. А если рост проживающего будет несколько больше, чем метр восемьдесят пять, то биться головой об бойлер придется и из сидячего положения. И это очень по-французски. Ну вот, извольте, добро пожаловать во французскую комедию!

А чего стоят раздвижные двери в спальню! Комната спальни – видимо, для камерности – отделена от комнаты-студии двумя раздвижными дверями с довольно тугим ходом. А теперь, как говорит М. Задорнов, наберите побольше воздуха. Набрали? Так вот: на этих дверях нет ручек. И никогда не было, судя по отсутствию отверстий для крепления. Вы себе можете представить абсолютно гладкие раздвижные двери без ручек? А французы – могут. Для них корячиться, чтобы открыть дверь, хватая ее, за что ни попадя, – это нормально. Ну, или не закрывать их. Тогда зачем двери? Или у них ладони с присосками? Как-то в глаза пока не бросилось.
Обязательно, когда буду уезжать, оставлю двери закрытыми. Для смеху. Пусть, когда проверять номер придут, помучаются без ручек-то…
Ах, да, еще: если в спальне полностью открыть дверцу шкафа для одежды, то прямиком шарахнешь ею по люстре… Уверяю Вас, это очень по-французски.

- Горыныч, что это ты здесь наставил?
- А, это местные. Нас ловят.

Итак, сегодня мне предстоят «ходовые испытания» нового инвентаря и экипировки. Перед поездкой я купил себе новое термобелье Activ extrem 2.0 от моей любимой фирмы Craft. В отличие от предыдущей версии, 2.0 дополнительно усилены особыми терморегуляционными и влагоотводящими вставками в зонах подмышек-лопаток на терморубашках и на внутренних поверхностях бедер у термокальсонов. Производитель заявляет его как «умное термобелье»: охлаждающее при перегреве и согревающее при охлаждении, «работающее» в диапазоне температур от +15 до -20. Ну, что ж, «посмотрим, что это за Сухов». Также я испытаю новый костюм от Spider, ибо старый стал на мне просто неприлично болтаться после того, как я «скинул» 20 килограмм веса. Ждут своего испытания и очки Smith I/OX с легкосъемными линзами, в комплекте к которым идут 2 фильтра: один зеркальный – на солнечную погоду, другой желтый – на плохую видимость. Обзорность у очков просто потрясающая, смотрятся они очень внушительно и стильно – на них нет привычной для очков оправы. Взглянем на мир через них в условиях «боевой обстановки». Ну, и самое главное: с нетерпением жду, как поведут себя мои новые лыжи Head World Cup I.Race. Изначально я брал эти лыжи исключительно как слаломные, с претензией и ориентацией на гоночно-спортивный стиль прохождения соответствующе подготовленной трассы. Предварительно могу сказать, что сами по себе лыжи очень тяжелые, с Grafenовой «фишкой» от Head, тяжелее моих нынешних Salomonов, по ощущениям, чуть ли ни в два раза. Именно поэтому я не стал брать с собой в горы гоночную доску F2 Zilberfeil, хотя и очень хотел.Но оценил свои силы здраво и … не взял. Понял, что просто не дотащил бы все это – вкупе с дополнительными жесткими ботинками для сноуборда – до места назначения. Мне ведь, как-никак, необходимо еще тащить и ботинки с лыжами жены. Или дотащил бы все, но умер. Или не умер, но остался бы без рабочей спины до конца срока пребывания. А может, и не остался бы… но просто не взял волевым решением, и точка! Да и перевес багажа, я думаю, был бы существенный, без доплаты не выпустили бы. Итак, «жребий брошен», «Рубикон перейден»! В общем, будем посмотреть.

А еще я буду испытывать новые перчатки из модного трехслойного материала softshell от шведского бренда 8848 Altitude. Для тех, кто не в теме: softshell – трехслойный современный материал, используемый в промышленности, обеспечивающей спортивные нужды: легкий, компактный, трехслойный, обладающий как водоотталкивающими свойствами, так и «дышащими», и терморегуляционными; экипировку из softshell активно используют в своей подготовке, прежде всего, лыжники и биатлонисты, равно как и представители других зимних видов спорта. Производитель обещает сохранение комфортной температуры кистей рук при «забортной» температуре до -40. Нашел я их потому, что искал себе исключительно перчатки для бега зимой, ибо, в силу индивидуальных особенностей, кисти рук при беге у меня немеют и, соответственно, отмерзают даже при не очень низких температурах, например, при -5-10. Так, этой зимой я при пробежке на 10 км в один из дней умудрился-таки отморозить себе тыльные стороны кистей и пальцы рук. Старею, видимо…

Заходим в кассы за абонементами. Ски-пасс на 13 дней с катанием исключительно в Ла Плани стоит нынче 540 евро. Однако…

В указанную стоимость в этом году включен 1 день катания в Лез Арках, эта опция «по умолчанию» доступна при покупке любых ски-пассов на срок от 3 до 15 дней. Ажиотажа в кассах не наблюдается, кассир-оператор подробно нас инструктирует – что можно, чего нельзя.

«...Копоть-сажу смыл под душем,
Съел холодного язя
И инструкцию прослушал –
Что там можно, что нельзя.

Там у них пока что лучше бытово,
Так чтоб я не отчебучил не того,
Он мне дал прочесть брошюру, как наказ,
Чтоб не вздумал жить там сдуру, как у нас»…

Идем на склон. С утра очень сильно «жестко», на трассах довольно мало снега, и даже в Aime, где в прошлом году почти в конце красной трассы, перед завершающим спуском к подъемнику, было рыхло и отпущено, сейчас чрезвычайно «жесткий» выкат – приходится идти по трассе с оглушительным хрустом и грохотом. Ничего удивительного – в этом году мы на две недели поехали раньше, чем в прошлом, поэтому погоды стоят более холодные, чай февраль на дворе, а не март, а снегопады еще предстоят. Первые спуски я сделал по своему любимому слаломному стадиону, благо отсутствие спортсменов позволило это сделать, а далее катаюсь в своем не менее любимом Aime. Что же лыжи? Докладываю: лыжи – ну очень резвые, маневренные и просто «рвут с места», периодически я от них отстаю, как последний «чайник». А они мне все время как бы говорят: «Але, ты где? А мы уже – там. Как, ты еще здесь? А мы уже впереди! Ну и где же твоя тупая башка и худая задница? Давай, давай, шевели батонами, самодовольное и самонадеянное существо!» Встаю в предельно агрессивную стойку, возвращаю себе полный контроль и получаю, наконец, от собственных новых лыж заслуженное одобрение. Под лучами солнца снег быстро «отпускает». Так что в конце дня на Hara kiri последняя треть трассы превращается в полное… Как бы это помягче выразиться? В общем, под лыжами земля вперемешку с камнями и рыхлым снегом. Изворачиваюсь как могу, ибо попортить скользячку с кантами на моих новеньких супер-лыжах в первый же день как-то не очень хочется. То, что «японок» во второй половине дня и в прошлом году развозило, я хорошо помню, но ТАКОГО я здесь еще не встречал. И, конечно, мало снега в горах в этом году, мало, очень мало…

27 февраля. После вчерашних экзерсисов на трассах все тело болит, поэтому гимнастику с утра делать непросто. Вот что значит работа специфических мышц. На что я, казалось бы, человек подготовленный, да еще и в хорошей форме, ан все равно – пока мышцы не адаптируются в течение нескольких дней или не разомнутся, будут болеть. Через полчаса уже тело разогревается, становится мягким и вся болезненность в нем пропадает. Гомеопатический принцип в действии: similia similibus curantur, или «лечи подобное подобным».
А теперь уже коньяк Godet XO благоухает в широком коньячном фужере, к которому присоединяются ароматы хорошего кофе.

И завершает славный триумвират халва в шоколаде. Ммммм… Вот это, доложу Вам, други мои, есть музыка без нот и звуков и поэзия без слов. Это я как человек, немного понимающий в этом деле, говорю. Дивное экстатическое состояние сознания, блаженство, самадхи и оргазм… Глоточек коньяку покатать во рту и проглотить. Далее, выждав некоторую паузу, отхлебнуть из кофейной чашки… и, наконец, отправить в рот кусочек халвы в шоколаде…

— А теперь, Иван Арнольдович, мгновенно вот эту штучку… И если Вы мне скажете, что это плохо, Вы мне кровный враг на всю жизнь. Это плохо? Плохо? Ответьте, уважаемый доктор!
— Это бесподобно.

А поэзия, раз уж речь о ней зашла, в моем понимании есть в своей сути продукт, "сделанный" из тестостерона, используемого не по своему прямому назначению. Иначе говоря, из полового гормона, не нашедшего себе более непосредственного и естественного применения. Ну, так бывает. И не только с гормонами. Собственно, именно поэтому в хорошей поэзии, как и в виртуозном применении по своему прямому назначению такого гормона, как тестостерон, важны чувство гармонии и ритма. И как это только партайгеноссе Фрейд в свое время упустил из внимания такую роскошную взаимосвязь между пенисом, коитусом и изящной словесностью?… Пользуясь неожиданно предоставившимся случаем, делаю это вместо одиозного местечкового маэстро и австро-венгерско подданного, и уже от своего собственного имени. Как говорится, «кто не успел, тот опоздал». Если бы национальное происхождение не подкачало, вполне с такой теорией можно было бы претендовать на персону мировой величины. Не меньше, я полагаю. Представляете, в одном ряду на плакате: Фрейд, Эйнштейн и … я? Но, как говорили во времена оны, – происхождение подкачало, «только русские в родне, прадед мой – самарин…» Так что поддержки лобби, увы не будет. Придется походить «неизвестным». Ах да, я забыл – и этот псевдоним уже занят… Шютка, однако.

В течение дня оказываются неожиданно большими очереди на подъемники. Я планировал с утра пойти покататься на Inversence; для этого надо было спуститься на лыжах прямо из гостиницы вниз, подняться на «домашнем» подъемнике Bergerie, чтобы через Plagne Bellecote добраться до Roche de Mio. Но визуально очередь на подъемник выглядела так устрашающе, что желание стоять в ней пропало сразу же при взгляде на нее. А простоять в ней пришлось бы, полагаю, минут 30-40.  План надо было менять на ходу. Тогда мне пришла идея «двинуть» в Plagne Aime 2000, учитывая опыт вчерашнего дня, – вчера там было совсем малолюдно. Но для этого пришлось отстоять тоже немаленькую очередь на подъемник Becoin, что поднимает к главному слаломному стадиону в La Plagne. Сам стадион кишел спортсменами, тренировавшимися одновременно сразу по трем поставленным трассам. Идея покататься в Aime себя оправдала – обе красные трассы были в неплохом состоянии, хотя, следует признать, что снег в последних 2/3 трасс был уже в «отпущенном» состоянии, но это спуску особо не мешало. Народа было немного, под лыжи никто не кидался и очереди на тамошний подъемник тоже отсутствовали.

Возвращаясь во вчерашний день, могу сказать, что пару раз мне по лыжам вчера проехались самым что ни есть грубым образом: один раз меня чуть не «снес» при сходе с подъемника несшийся сверху абсолютно полоумный француз, не известно откуда взявшийся, но явно меня видевший. А второй раз проехались тоже при сходе с кресла – сидевший через три места от меня в кресле справа решил двинуться сразу налево и просто проехал через мои лыжи, чуть не опрокинув меня. Проехал и встал, как ни в чем ни бывало, метрах в двадцати. И даже никаких тебе «пардон, месье». «Ах ты, тля»! У меня и без того с толерантностью всегда как-то «не очень» было, а тут после второго случая за день ее запас просто ушел в глубокий «минус». И решил я к нему подъехать, уронить грубияна толчком обеих рук на снег и прочесть ему на «великом и могучем» из положения сверху вниз, стоя на его лыжах в позе победившего гладиатора, лекцию о хороших манерах, сопровождающуюся соответствующими выразительными жестами со смысловой нагрузкой фрейдистского характера. Лекцию, кстати, все окружающие слушали очень заинтересовано, внимательно смотря за моими руками. В общем, как писал поэт, «а Иван, от гнева красный, пнул Кощея, плюнул в пол». Двое добрых французских молодцев двинулись было на помощь поверженному соотечественнику… Но, чтобы их остановить, оказалось достаточным сделать только несколько едва заметных поворотов головы налево-направо, убеждающих их этого не делать, дабы не превращать станцию подъемника в Бородинское поле на выезде. Ну, вот и славно, храбрые французские "петушки".

«…Я его фигурку смерил оком,
И когда он объявил мне шах -
Обнажил я бицепс ненароком,
Даже снял для верности пиджак.

И мгновенно в зале стало тише,
Он заметил, как я привстаю…
Видно, ему стало не до фишек -
 И хваленый, пресловутый Фишер
 Тут же согласился на ничью»….

После того, как я «наелся» трасс в Aime, мне удалось с минимальными временными затратами добраться до Inversence, где состояние снега оказалось просто роскошным. Inversence – одна из самых высоко расположенных в La Plagne трасс, за исключением ледника, поэтому снежное покрытие здесь не подвержено замерзанию и оттаиванию, что имеет особую региональную ценность. Также катающихся здесь сегодня оказалось совсем немного, просто считанные единицы. Снежные тучки периодически грозились закрыть солнце, но каким-то чудесным образом ветер все время проносил эти затейливые метеосоздания мимо. Несмотря на их, временами ну очень угрожающий вид, обещавший полномасштабный снегопад, все обошлось без осадков. Путь домой лежал через регион Champagny, где снег представлял собой просто сырую снежную «кашу». И это была «чисто» весенняя «каталка» под интенсивно греющим тело и чувства, жизнеобещающим солнцем, которого мы, жители средней полосы России, так были лишены у себя дома в течение всей продолжительной мрачной осени, перешедшей в не менее мрачную зиму. Есть, есть в весеннем катании по «снежной каше» свое незатейливое удовольствие, которое с лихвой может компенсировать отсутствие исключительно спортивной направленности на трассовых спусках. Как говорится: не драйвом единым…

Поднимаясь наверх из Champagny, сегодня можно было воочию наблюдать, как две мои любимые с прошлого года «японки» – Hara kiri и Kamikaze – начиная с середины до низа, как горнолыжные трассы просто перестали существовать, превратившись в землю и мокрую бесснежную грязь. Вчера еще я хоть как-то смог пролавировать по Hara kiri по снежным островкам между травой, землей и камнями, а сегодня и этого уже сделать было бы невозможно. Как хорошо, что я все это видел только с подъемника. За вчерашний день солнце просто убило эти трассы. Причем, люди, которые начали по ним движение сверху, а я видел, поднимаясь в кресле, спускающихся лыжников, еще не знали, что их ждет внизу… Странно, что французы эти спуски не закрыли, их просто необходимо было закрыть, ибо нехорошо, некрасиво, неуважительно, неправильно ставить туристов в столь затруднительное положение. Впрочем, как я уже неоднократно говорил, для Франции подобное отношение – скорее правило, чем исключение. Пришлось снять лыжи и пешком пройти по грязевому месиву в ботинках вниз метров 100 по трассе.
Снежное месиво на трассах дальше было везде по дороге домой. Если так будет продолжаться, то большинство трасс практически на глазах, так же, как это случилось с «японками», «умрут, не приходя в сознание». Снегопад, нужен снегопад…

28 февраля. Проснувшись утром в 7 утра, тихонечко встаю, чтобы не будить намаявшуюся за ночь жену, которая никак еще с Москвы не может выздороветь. А выздороветь, находясь в горах, практически невозможно, это замечено давно. Причиной этому служит недостаток кислорода в высокогорье, который необходим для окислительно-восстановительных реакций, проистекающих в организме. У нее здесь больное горло моментально перешло в тяжелый, мокрый трахейный, лающий, изнуряющий кашель, а насморк не менее быстро превратился в гайморит. Ну, мы люди опытные, и запаса парацетамола в нашей огромной аптечке с лихвой хватит до времени отъезда на Родину, а кашель и заложенный нос придется лечить самыми надежными «бабушкиными средствами»: горячим молоком с медом и маслом (еще бы инжира в какой местной лавке надыбать) и сваренными куриными яйцами, которыми необходимо прогревать носовые пазухи. Номерок нам в этом году достался с уютной отдельной спальней с окном и роликовой дверью, отделяющей спальню от гостиной-кухни-прихожей. Раздергиваю тяжелую штору с традиционной красно-белой ла-планьской тематикой, точно такая же, один в один, была у нас в прошлом году и в других апартаментах, и вижу… сплошную стену из стремительно несущегося под косым углом к земле снега. «Вот тебе бабушка и Юрьев день», точнее – последний день зимы. Периодически порывы ветра достигают скорости стремительно несущегося по гоночному треку «феррари»… Стихия!!! Жуть!!! Шик!!! Блеск!!! Кррррррасота!!! Слова на полках памяти моментально заканчиваются и остается в наличии только экспресс-лексикон Эллочки-людоедки… Примеряю на себя роль нетолстого и «красивого парниши», открываю настежь балконную дверь и приступаю к утренней гимнастике. Кататься, скорее всего, сегодня не придется, поэтому можно смело загружать натруженные за два дня и болящие мышцы по полной программе. Итого: час мышечно-суставной гимнастики с чувством глубокого удовлетворения, заканчивающийся силовым «трио»: триста приседаний, триста «прессов» и триста отжиманий. Вещь!!! Сильная вещь!!! Теперь выпить стакан воды и в душ. Поворачиваю кран холодной воды вправо и на максимум, ледяные иглы впиваются в тело. Супер!!! Вот это жизнь!!! Один, два, три… десять… Теперь поворачиваю кран влево, до упора. Теперь шпарит кипяток. Уууууууххх… Один, два, три… десять… Снова кран до упора вправо: ледяная! И снова кипяток! И снова ледяная! Опосля всей этой экзекуции кажется, что мой дух достиг уже таких вершин, что я один вместо трехсот спартанцев и с не меньшей эффективностью могу закрывать фермопильский проход от многотысячной персидской армии. Но я заставлю его парить еще выше. Наливаю себе рюмочку коньяка «Godet», беру чашечку дымящегося кофе, надеваю курточку с капюшоном и сажусь в шезлонг на балконе, периодически отхлебывая то один напиток, то другой, чтобы зачарованно наблюдать и прикасаться к стихии, засыпающей меня крупными одиночными снежинками и целыми снежными хлопьями. Снег падает в рюмку с благоухающей, кажется, на всю округу, прозрачной золотисто-рубиновой жидкостью… в чашку с кофе… повисает на ресницах… Ветер приступами порывистой нежности поглаживает лицо, произнося на своем языке жестов и звуков что-то мобилизующе-ободряющее и одновременно успокаивающее…

- Доктор, что Вы делаете?!!
- Пью коньяк.
- А мне Вы говорили, что алкоголь убивает нервные клетки!
- Ну, правильно говорил: нервные - убивает, остаются только спокойные…

Ближе часам к 12.00 решаюсь выйти на склон, чтобы выслушать все те же ободряющие порывы ветра, но уже, так сказать, в полный рост. Анемометра в руках, естественно, нет, но «навскидку» полагаю на порывах где-то больше 20 м/с. А длиться такой порыв может до 5 минут. В хранилище при мне переобувается только что пришедшая с улицы пара суровых мужчин. По их внешнему виду можно скорее сказать, что они не на лыжах катались, а строили берлогу, из которой только что и вылезли. Но делать нечего, выхожу.

«Делать нечего, портвейн он отспорил –
Чуду-юду уложил и убег…»

Спускаюсь до станций подъемников и ажиотажа в очереди на подъем как-то непривычно, впервые за эту поездку, не наблюдаю. По причине отсутствия очереди как таковой. Еду на «спортивный» склон и ближе к сходу с кресел начинаю жалеть о своей идее – видно плохо, очень плохо. Но что-то видно. Иногда. Начинаю спуск и вижу рельеф только на метров 10 вперед. Еду, как говорится, «медленно и печально» – так, чтобы лыжи не отстегнулись, не зарылись. Короче, хочется остаться целым, а не воспользоваться сомнительными прелестями французской медицины по страховке. Народ есть, но малочисленный. И еще один бонус: свежего снега все-таки не по колено, как ожидалось: ветер снег со склонов стремительно сдувает. Бугров поэтому не нарыли. Добравшись аккуратно до низу, решил, что сюда я сегодня, если не улучшатся условия, больше ни ногой, и отправляюсь проверить склоны в Aime. Там среди елей должно быть покомфортнее. Еду туда. Должно быть, но не очень комфортнее. «Делаю» обе красные трассы в ожидании – вдруг что изменится, а затем оттуда «делаю ноги». Перебираюсь к «козлам». (За «козлов» отвечаю: тот, кто не понял, что это значит, прочтите отчет о поездке в Ла Плань за прошлый год, там подробно изложено, о каких «козлах» идет речь.) Здесь существенно ниже, соответственно, видимость лучше. Народ тут катается довольно активно, поэтому трасса раскатана, местами, я бы сказал, «содрана», а бугров нет. Поэтому иду довольно резво, хотя и с перестраховкой в расчете на рыхлость покрытия, и так провожу часок. После чего с чувством выполненного долга возвращаюсь домой целым и не без удовольствия. По результатам сегодняшних «ходовых испытаний» в экстремальных условиях ставлю высший балл перчаткам от 8848 – они не промокли и тепло держат. Рекомендую. Очки Smith I/OX тоже оказались на высоте – не запотевают, не залепляются снегом, желтый фильтр, которым я заменил зеркальный перед сегодняшним выходом, давал вполне неплохую видимость в тяжелых условиях, линзы меняются довольно легко, обзорная видимость превосходная. Тоже наивысшая оценка. Черно-красный костюм от Spider не промокал, не продувался ветром, хорошо защищал от непогоды, удобен, комфортен по всем параметрам с учетом опыта катания в предыдущие жаркие солнечные дни. Эргономика и аэродинамика на высоте, сидит как влитой, форма обтекаемая; все швы и молнии водонепроницаемые, карманы удобно расположены и их много; у капюшона, если необходимо, есть несколько регулировок; и на брюках, и на куртке есть вентиляционные молнии, но ими не пользовался, ибо не было необходимости – костюм «дышит» хорошо, мембранная ткань со своей функцией влагоотведения справляется на «отлично». В целом, от костюма ощущение «второй кожи». Внешне костюм выглядит очень стильным и элегантным, эстетический компонент – на высоте. Да, есть даже светоотражающие элементы, я так понимаю, для ночного катания. Также могу похвалить новое термобелье Craft Activ Extrem 2.0, претензий и замечаний нет, придраться не к чему, оценка – наивысшая. Приеду – обкатаю его еще в условиях беговых нагрузок.

Ближе к 15.00 снег и ветер еще усилились, дав мне возможность оценить свою сегодняшнюю удачу – для выхода на склон и ухода с него я интуитивно выбрал наилучшие моменты. Активная фаза дня завершилась восхитительной жареной курочкой с рисом и овощным салатом в сопровождении бутылочки Cote du Rone 2015 года. А позже, под сырную тарелочку, ушла и бутылочка Fitou 2014 года. А закончилась вся эта вакханалия, не побоюсь последнего слова, безмятежным послеобеденным сном. И когда еще себе такое позволишь посреди бела дня…

«Я уснул, обняв супругу,
Дусю верную мою.
Снилось мне, что я кольчугу,
Щит и меч себе кую»…

В общем, жизнь удалась. По крайней мере, сегодня – точно удалась! Через пару часов я волевым усилием выдернул себя из засасывающей, как трясина, томной для тела и мозга нирваны, а то проспал бы запросто до утра. Собственно, ничего страшного не произошло бы, чай, отдыхаем, но просто стоило выйти на улицу и подышать полной грудью. Заодно избавился от батареи пустых бутылок и пакета с мусором, накопившимся со дня приезда. Нашел поблизости от наших апартаментов мусорные контейнеры, заваленные снегом по «горлышко». Идентифицировать, какой из них для чего, в темноте и под сугробами снега на крышках никак не представлялось возможным. У этих «цивилизованных европейцев» ведь «галстук – туда, салфетку – сюда, мучают себя, как при царском режиме»: черные контейнеры – для пищевого мусора, зеленые – для стекла, желтые – для пластика и т.д. В общем, судя по звукам, доносившимся из утробы баков, побросал я наш мусор совершенно не по тем контейнерам.

«На сцене стоял криво поставленный трон, на нем сидел криво посаженный царь. Он плюнул и запел так. Что ему, больше всех надо, что ли…»

И должно быть, совершил тем самым непреднамеренный акт вандализма против экономики «пятой республики». Продолжая цитировать Жванецкого: «Нагадил и скрылся в трубе».
Дальше я совершил скифский набег на супермаркет, существенно пополнив запасы нашего винного погреба, а также прикупил свежеиспеченных теплых французских булочек с шоколадом и корицей, яблоком и абрикосом и добрые куски твердых сыров Comte и Beaufort 2014 года. И пусть теперь хоть лавина сходит на Plagne Soleil!

1 марта. Отодвигаю с утра тяжелую штору с лапланьской символикой, а там… ничего не изменилось. "День сурка", можно сказать. С неба «стремительным домкратом», под углом к земле, как диковинные авиабомбы, можно сказать – как нано-авиабомбы, несутся тяжелые массивные снежинки.  И нет от них спасения. Периодически направление ветра меняется на полностью противоположное, и снежный Армагеддон беспощадно лупит по земле то слева, то справа. Как мал и беспомощен человек посреди этого мира… А еще воздух периодически сотрясают мощные хлопки, от которых вполне ощутимо дрожит земля и здания, которые на ней стоят, – это сжатым воздухом «отстреливают» в горах лавины. Наблюдаю, что за ночь ситуация со снегом стала просто катастрофической, ибо заметно, что на местах, которые были недоступны уборке человека, прирост свежего снежного покрова составляет где-то около метра. Это значит, что уровень лавинной угрозы в горах наивысший. Вот и тот самый долгожданный снег, которого так не хватало последнее время на трассах.

Немного лирики. Французские булочки Croix de Savoie, я Вам доложу, дамы и господа, – это нечто. Обязательно попробуйте. Нежное тесто в форме завитого кренделька скрывает в себе фруктово-кремовую прослойку, а сверху богато покрыто крупными гранулами черного шоколада. Откушенный кусочек теста тает во рту, а затем его стремительно догоняет селевой поток медленно растекающегося шоколада… После чего стоит сделать глоточек кофе, затем глоточек коньяка или сливочного ликера, согревающих и обволакивающих нежным теплом пищевод и гортань… выждать паузу… и откусить очередной кусочек этой бесподобно-волшебной булочки… Если Вы хотя бы раз в жизни не совершили подобный ритуал, непременно глядя при этом на заснеженные горные склоны, можете считать, что прожили свою жизнь не только бессмысленно, но еще и зря.

- Святой отец, я являюсь добропорядочным христианином, не пью вина, не сквернословлю, не изменяю жене, соблюдаю посты и не предаюсь чревоугодию. Правильно ли я живу?
- Правильно, сын мой! Но зря…

Первоначальный мой план на день был таков: выждать паузу до 12 часов, а там принимать решение – идти ли кататься, и если идти, то когда. Совершенно неожиданно, нарушив мой такой складный план, часам к десяти утра снежные потоки с небес существенно уменьшились, и сквозь то тут, то там образующиеся прорехи стало выглядывать солнце. Что и послужило сигналом к тому, чтобы одеваться и спускаться за лыжами в хранилище. Всей компанией, за исключением недомогающих, мы приняли решение пойти кататься в Champagny. И это оказалось очень даже правильным решением, ибо ветер, снег и туман, как нами и предполагалось, остались с другой стороны перевала, а в Champagny было очень комфортно и хорошо виден рельеф. Временами просто светило не прикрытое тяжелыми темными снежными тучами солнце, и становилось даже жарко. Снег, конечно, был рыхловат, поэтому приходилось быть очень внимательным и старательно отрабатывать неровности ногами, дабы не травмироваться, что было довольно трудоемко. Но больших бугров катающиеся, как это ни странно, на трассах практически не набили, они появились ближе к концу дня. Бугров я не люблю совершенно. Нет, я умею вполне резво и технично по ним спускаться, но ведь травмированные колени уже в тот же день не дадут возможности элементарно безболезненно ходить. Поэтому, бугров, особенно больших, я стараюсь добровольно избегать.

«Шурик, это же не наш метод!»

Мы «накрутили» на местных незатейливых трассах около 3 часов, а дальше в регионе сильно похолодало, пошел очень плотный снег и, вдобавок к перечисленным неприятностям, на здешние горы село облако тумана. В результате видимость рельефа стала минимальной, у меня даже на ровном месте стала кружиться голова – так всегда бывает, когда глаз теряет ориентиры и мозг не может определить координаты тела в пространстве. К тому же, на очередном «заходе» мы обнаружили на трассах довольно приличные бугры. Учитывая накопившуюся усталость в ногах, продолжать катание здесь было просто опасно. И мы очень осторожно начали возвращение домой. По дороге встретили нескольких лежащих на трассе травмированных лыжников, которые оказались более беспечны, более легкомысленны и менее опытны. К ним уже спешили спасатели с «труповозками» – санями для доставки пострадавших в местные травмпункты на предмет оказания первой помощи. Как итог: сегодня в непростых погодных условиях за день получилось около 4 часов вполне приличного катания. С утра на такой результат трудно было рассчитывать. Ну и, конечно, надо отметить, что на редкость удачно были выбраны время выхода и регион катания. Попутно выделю отмеченную мной важную особенность всея Ла Плани как горнолыжного курорта – здесь даже, казалось бы, в серьезную непогоду все равно можно найти местечко для вполне сносного и безопасного катания. Так что еще один день был проведен с толком – чудесно покатались, не исчерпали своих сил до конца, сохранили части тела целыми и невредимыми.

А как чудесно после такого дня катания залезть в душ и после отобедать с бутылочкой Fitou и последующим десертом. А вечерком подать к ужину сырную тарелочку с разными сортами сыра и соответствующим вином…

«Высокодуховным» людям, возможно, описательная сторона поездки в моем изложении покажется довольно однообразной и однобокой: мол, все он об одном и том же – лыжи, выпивка и трапеза.  Мне есть что им ответить: жизнь организма, в первую очередь, ориентирована на ощущения и удовлетворение насущных потребностей, поэтому она предельна проста, я бы сказал, примитивна. Жизнь, прежде всего, это физиологическое функционирование, и совершенно не стоит так уж презрительно относиться к слову "физиология" применительно к себе или другим, ибо именно физиология, и только она, для организма все и определяет. Ощущения могут солировать или складываться в «букет», но именно они придают существованию субъективную ценность и значимость. Все остальное – химеры, которые непрерывно плодит человеческий мозг, предоставив неограниченные полномочия функции воображения. Жизнь хороша, когда мы не проходим мимо самых простых, элементарных, обыденных приятных ощущений, вкушаем их, превращая бытие как оно есть в трапезу, концентрируясь и ценя ее оттенки и нюансы. Ну и еще хорошо, когда мы умеем быть устойчивыми к трудностям и лишениям, терпеть, не замечать, не придавать много значения ощущениям неприятным.
Выражаясь астрологическим языком, «Солнце у меня в Тельце», поэтому ощущать и вкушать для меня так же естественно и важно, как дышать. Чего, собственно, и всем желаю. И это вполне достижимо, ибо согласно астрологической парадигме, раз уж мы заговорили о знаках зодиака, знак Тельца присутствует в индивидуальной космограмме и гороскопе любого человека. Можете сколько угодно называть меня «одноклеточным», но для меня ощущения первостепенны, они гораздо важнее и значимее, чем эфемерные чувства и призрачные эмоции, про полет «умных» мыслей я вообще пока помолчу. "Телец" живет исключительно телом, именно поэтому ему так важен телесный контакт, ему важно ощутить, потрогать, попробовать, пощупать, прикоснуться, вкусить. И поэтому он реалист до мозга костей: все эфемерное и виртуальное от него так же далеко и бесполезно, как Альфа Центавра. Он трудолюбив, вынослив, но не делает лишнего, ценит телесный комфорт и спокойствие, ест с удовольствием, двигается с удовольствием, лежит с удовольствием, отдыхает с удовольствием, если нет нужды что-то делать, практичен, ценит красивое, полезное и приятное, не занимая свой ум пустыми измышлениями. «Как животное?» – спросите Вы. Да, именно как животное. Я не вижу в этом ничего оскорбительного, ибо быть животным – значит быть простым и естественным. В качестве иллюстрации: один мой знакомый очень любит повторять, что постоянно наблюдая за тем, как ведет себя его кошка, он не устает ей завидовать.
Кстати, чрезвычайно самонадеянная, высокомерная и самодовольная самопрезентация себя в качестве «человека разумного» совершенно не может дать homo возможность перестать быть тем, кто он есть, а именно – животным. Миф о своей исключительности в силу приобретения второй сигнальной системы и ЯКОБЫ развитого сознания существует только в воспаленном воображении примата из вида «homo sapiens». А воспаление, кстати, – это симптом болезни. Именно это самое разнузданное воображение делает последнего не просто обезьяной, а еще и сумасшедшей обезьяной, сознание которой непрерывно и неустанно продуцирует иллюзии, побуждающие вышеозначенного примата вести свою деятельность в соответствии и на основании этих самых иллюзий.
Какие еще нужны доказательства сумасшествия так называемого «психически нормального человека»? Да просто прислушайтесь к себе. У каждого homo в голове несется непрерывный поток мыслей с разной степенью последовательности и хаотичности, и внутри каждой головы есть «голос», который непрерывно «разговаривает» и постоянно «толкает» осуществить какую-нибудь деятельность.
Причем остановить этот поток мыслей в сознании практически никто не может, за исключением крайне редких экзотических одиночек, которых это умение интересует, в частности: практикующих «медитацию пустоты» или другие подобные практики. Меня всегда забавлял тот факт, что человек (в своей массе) научился контролировать свой мочевой пузырь, удерживая себя от спонтанного мочеиспускания, а свое сознание от спонтанного «мыслеиспускания» – нет. Подобными техниками и практиками, упражняясь в произвольности владения своим телом и сознанием, занимались преимущественно даосы да йоги. Которые, кстати, и достигли в этом значительных результатов. Но это совершенно другая жизненная ориентация, другое мировоззрение, другие ценности и другая философия. Я бы сказал, что это совершенно другая культура сознания. А школы эти имеют тысячелетнюю историю. И что с того? Естественный отбор хотя и не дает этой культуре совершенно исчезнуть, но и развиваться принципиально тоже не дает. Иронизируя, могу сказать, что йоги и даосы являются исчезающими видами, какими в свое время явились кроманьонцы или неандертальцы, и они даже не внесены в Красную книгу, в отличие от каких-нибудь амурских тигров. Популяция же сумасшедших приматов с зажатым в одной руке автоматом Калашникова, Священным писанием в другой и смартфоном в кармане пока побеждает «за явным преимуществом». Пользуясь случаем присутствия на «этом свете», ежедневно наблюдаю за сим эволюционным трагикомическим мегасерийным триллером, тем более, что выбора нет и ничего другого, собственно, и не «показывают»… Более того, за умеренную мзду и сам снимаюсь в нем в массовке. А что делать? Жить-то как-то надо.

Но вернемся в Ла Плань и первый календарный день весны. В 19 часов с улицы донеслись звуки и сполохи колоссального фейерверка. Что французы здесь таким образом праздновали, мы так и не поняли. Идти же на улицу принимать участие в событии особо не хотелось. Лично я массовых мероприятий в принципе не люблю, а больше ценю тишину, покой, естественные звуки и природные пейзажи. Человек все портит, ломает природное, заменяя его искусственным, суррогатным, полимерным и композитным. Поэтому считаю, что нет ничего лучше, чем погрузиться в истому отдыхающих от работы, ощущений, впечатлений тела и психики. Какое же это удовольствие, а самое главное, какое оно простое и доступное – сначала дать телу хорошо поработать, потом его хорошо покормить, а после дать хорошо отдохнуть. Не так много, а как же хорошо. Предельно просто и не надо ничего лишнего громоздить. Лишнее все усложнит и все испортит.

Снег продолжал падать весь остаток этого выпитого до дна дня и всю ночь… Это ли не чудо, когда из обыкновенной капли обыкновенной же воды появляется такое явление, как снежинка? А снегопад – это чудеса, волшебное масштабное действо, поставленное на конвейер… В каком обыкновенном-чудесном мире мне суждено было появиться… И это ли тоже не чудо?

2 марта. «День сурка» продолжается: проснулся, отдернул штору, за ней – снежная стена и характерные мощные хлопки снежных «пушек», спускающих лавины. Гимнастика, душ, коньяк, кофе, французские булочки, сыр, багет. Еще кофе. Еще коньяк. Кто сказал, что утро добрым не бывает?! «Лохи чилийские»!!!
Наблюдаю с балкона, как на площади перед детской школой инструкторы, закутанные в длинные красные плащи, спускающиеся до голенищ горнолыжных ботинок, строят малышню, готовясь вести ее на очередную дрессировку. Малышня безропотно подчиняется и не канючит. И правильно: «нравится-не нравится – терпи, моя красавица». Ребенок, с детства приученный не придавать особого эмоционального значения трудностям, привыкает относиться к ним, как к естественному течению жизни – как к процессу дыхания или сокращению сердечной мышцы – есть и есть, все нормально и естественно, а значит – вполне комфортно.
Ноги после катания по вчерашнему снегу вполне себе ощущают поднакопленную усталость. Видимость из окна несколько хуже, чем вчера, снежинки больше, упитаннее и плотнее, в облачности не появляются просветы, в которые пыталось бы протиснуться светило. Ветер слабее, зато периодически к снегу на какое-то время добавляется еще туман. Потом туман рассеивается и снова садится. На склон можно совершенно точно не спешить. Зато можно сесть у окна и абсолютно безмятежно смотреть на падающий снег без единой мысли в голове. Погрузившись в ощущения спокойствия и телесной благодати, слушая их как самую чарующую симфонию, ораторию, сонату, в которой нет ни музыки, ни слов, и купаться в ней... застыв в том же состоянии, что и лежа на гладкой поверхности теплой морской воды, раскинув при этом руки и ноги в стороны в виде морской звезды, и глядя, как наверху над тобой тянутся облака. Скользят, несутся по своему небесному пути, выйдя из ниоткуда и бредя неизвестно куда, по воле ветра и других стихий, мало подвластных человеку…

Если научиться останавливать мысленный поток и не предоставлять «болтуну в голове» возможности «высказаться» без соответствующего разрешения, то он не будет отвлекать вас от тех самых ощущений спокойствия и благодати, которыми сопровождается состояние бытия. Не предоставляйте неограниченные полномочия уму, и он не будет все усложнять, беспокоить вас и мешать вам жить. Назначение интеллекта – это решение задач, и если Вы его не будете «выключать», то он все время непрерывно будет набирать себе всевозможную работу, стараясь выполнить ее наиболее рационально и эффективно. Эффективно – значит максимально быстро. Для чего? Для того, чтобы взяться за очередное дело. И так без конца. Если ум не останавливать и не ограничивать, то он просто сделает из вас робота по совершению самой разной деятельности. Если в деятельности или занятии нет необходимости, то он их обязательно "придумает". Ибо не может находиться в покое. Он все время беспокоен и возбужден, поэтому ему необходимо все время действовать, загоняя его «владельца» в постоянное состояние «цейтнота». Соответственно, кошка может безмятежно наслаждаться покоем, а человек нет. Чтобы человеку обрести состояние кошки, ему необходимо «выключить» ум. Даосы в свое время придумали для описания подобных состояний термин «недеяние». Им же принадлежит парадоксальное выражение «деяние через недеяние». Даосизм, равно как йога, представляет собой колоссальный культурно-мировоззренческий пласт, вокруг которого, конечно же, существует множество спекуляций, заблуждений и мифов, но заинтересовавшиеся могут попытаться в этом деле разобраться. «Дао» с китайского переводится как «путь», поэтому «дорогу осилит идущий».

И опять неожиданно к 10 часам снег сначала стал мелким-мелким, а потом и вовсе перестал. Везде, кроме Aime, висела тяжелая облачность, что и определило выбор места катания. Сначала мы решили пройти по стадионным трассам. На самом верху на стадионе неожиданно оказались вполне приличные бугры, но поскольку температура воздуха была плюсовой, они были мягкими и легко подвергались обработке. А 7/10 трассы вообще были хорошо раскатаны, и идти было одно удовольствие, хотя и несколько трудоемкое. И для такого снега все-таки нужны другие лыжи – широкие фрирайдовые, но не мои гоночные слаломные. И как же все-таки удачно вышло, что я не взял с собой сноуборд F2 с жесткими креплениями, дней для его достойного применения, похоже, в этот заезд не найдется.
Трасса Mont-st-Sauvier оказалась менее комфортной и более неровной, к тому же воздух был насыщен влагой, нагрузка была высокой и дыхания периодически не хватало. Приходилось останавливаться и отдыхать. Дальше мы перебрались в Aime и протестировали обе красные трассы.  По Emile Alais двигаться было вполне душевно и свободно, а Andre Martzott требовала довольно больших энергетических затрат. Так я здесь и крутился по кругу, чередуя Emile Alais, Stade Jean-Luc Cretier и Mont-st-Sauvier до 15.00. Временами выглядывало солнце, временами садилось облако тумана, но видимость все время оставалась хорошей, а снег «отпускало» все больше и больше. Ноги тоже «садились» все больше. В качестве отдыха я решил сменить регион катания и попробовать перебраться в Champagny и посмотреть, как там дела на моих любимых «японках» – Hara kiri и Kamikaze: за 2 дня их должно было хорошо присыпать снегом. Однако после того, как я поднялся на Colorado к «козлам», все мои намерения пошли прахом: всю Plagne затянуло облаками, пошел снег и видимость пропала. Все, домой!
«Да по камням, домой, домой, домой. А я дойду, дойду, дойду, дойду домой… дойду домой»…
И дошел-таки.

А в 16.00, как по расписанию, вышло солнце – и вся облачность исчезла, словно ее незаметным турбо-дуновением сдул какой-нибудь Санта-Клаус. Ну, или джин какой. Мигранты наверняка с собой во Францию джинов всяческих понавезли в достаточном для них количестве. А по расписанию потому, что многочисленные метеопрогнозы все ровно так и обещали. И пока их предсказания погоды сбывались в точности.

"Тут я понял: это - джин, он же может многое,
Он же может мне сказать: "Враз озолочу!"
Ваше предложение,- говорю, - убогое,
Морды будем после бить, я вина хочу!"

Вечером вся наша компания посетила маленький ресторанчик на площади Le Baryon, где и отведала местного фондю. К расплавленному в белом вине сыру с грибами, подогреваемому на спиртовой горелке, каждому полагалось блюдо с разнообразными ветчинами и колбасами, вареным картофелем и порезанными кусками хлеба. Все это следовало в произвольной последовательности обмакивать в расплавленный сыр и вкушать, запивая белым савойским вином, весьма и весьма, надо сказать, недурным. В качестве дополнения были листья салата с белым соусом и маринованные корнишоны. На десерт заказали кофе и традиционный во французских Альпах ликер Genepy. Наш ужин в этом заведении обошелся в 100 европейских рублей с человека. Однако!

Савойская кухня отличается предельной простотой и питательностью. Основными блюдами в ней являются фондю, роклет и тартифлет, по сути отличающиеся друг от друга небольшими нюансами, а их основой всегда является горячий расплавленный сыр, в который обмакивают все, что есть под рукой из продуктов. Савойя – регион холодный, каменистый, труд здесь тяжелый и люди небогатые живут, поэтому калорий на жизнедеятельность здесь тратится очень много, что и определяет рацион питания. Что еще? Выжить в одиночку в горной холодной местности невозможно, поэтому все савойские блюда рассчитаны на нескольких человек – семью или компанию. Одному или вдвоем съесть целиком тот же самый роклет в ресторане практически нереально. Из напитков здесь приняты ликеры и очень крепкие сладкие настойки на травах, снимающие усталость и придающие силы. Их же частенько добавляют и в чай, для согрева. Ну, глинтвейн, называемый на французский манер vine choud, само собой, здесь тоже в ходу.

Выйдя после гульбища на воздух, все отметили, что воздух морозен, а небо ясное и звездное. Завтра с утра должно быть довольно жестко и солнечно… Для тех, кому повезет дождаться завтра.

3 марта. Завтра дождались – по крайней мере, из нашей компании – все,  и для них из завтра, как из куколки бабочка, вылетело «сегодня», расположась с утреца прямо за окнами. И заявило: «день сурка» временно прекращен, поэтому с утра на улице солнечно и ясно. И легкий морозец.

Пока мы собирались и двигались по пути к склонам, на небе стала появляться облачность, которая в течение дня стремительно нарастала. Из-за ночного мороза покрытие трасс сегодня жесткое. Я какое-то время покатался с девочками, так сказать, «выгулял» их. У «козлов», по всей видимости – с утра, сошла относительно небольшая лавинка, и начало трассы было закрыто лентой с предупреждением. Однако это не помешало мне слегка схулиганить и по лавинке прокатиться. Сегодня опять большие очереди на подъемники. Мы, было, собрались покататься в Champagny, но добравшись до места, увидели очередь на подъем минут на 40 и включили «задний ход». В течение дня погода, а с ней и видимость, быстро ухудшались. Inversense за день – к тому моменту, как я до нее добрался, – катающиеся превратили просто в могульную трассу. Таких бугров я на ней еще никогда не видел. Просто Чегет какой-то… Вспомнил молодость, спустился, поднялся и поехал отсюда на Hara kiri.  К этому моменту видимость рельефа стала уже довольно плохой, а фильтр в очках у меня стоял исключительно на яркое солнце, запасной же фильтр для плохой видимости я сегодня в карман не положил. К тому же наверху поднялся сильный ветер, все усиливающийся и усиливающийся. А ночью его порывы стали просто ураганные. 

Так, теперь дополняю свои впечатления от новой экипировки: сменный «желтый» фильтр очков Smith I/OX я бы признал недостаточно хорошим для катания при плохой видимости, поэтому в целом ставлю очкам 7 баллов из 10. Перчатки 8848 Altitude при сильных минусовых температурах я еще не испытывал, но при температуре около -10 с ветром и высокой влажностью пальцы рук у меня самую малость зябли. Так что пока ставлю такую же оценку: 7 из 10. Термобелье: 10 из 10. С лыжным костюмом также. Из замечаний по последнему: некоторые производители на брюках усиливают внутреннюю сторону голеней «нашивками» из кевлара, здесь этого нет, и эти места я уже прилично рассек кантами, благо они у меня сейчас как бритва. У меня это хроническое – все брюки в указанных местах обычно порезаны кантами. Правда, однажды штаны от Elanовского костюма я умудрился на Чегете рассечь прямо под ягодицей – падая, сел на собственную лыжу. Эта была, кажется, одна из моих первых серьезных поездок в серьезные горы, и как я там только экзотично ни падал – и зарывал лыжу в снег по крепление, и влетал головой вертикально в целинный склон, как неразорвавшаяся авиабомба, и на блестящих под горным солнцем ледяных буграх высотой в человеческий рост отбивал себе задницу в стиле «мама, осторожно – впереди лестница-ца-ца-ца-ца»… Про всякие «кубари» типа «голова-ноги» метров по 20 вниз по склону я даже писать не буду – тогда это была банальщина. А еще я там же на сноуборде падал с обрыва в горную речку. И зарывался на лыжах в снег по пояс, раскапывая потом вокруг себя воронку диаметром метра 4… И почти терял сознание от недостатка кислорода при подъеме на «Приют одиннадцати»… И чуть не свалился на Эльбрусе в пропасть, попав в неожиданно севшее на гору облако тумана, при полной потере видимости… Ну, т.е. совсем ничего не было видно, даже собственных рук и ног. Голова «уехала», а вместе с ней и я весь целиком скользил вниз, «зарубаясь» и цепляясь за все, что попало… И совсем немного не докатился до обрыва. С которого вниз было метров 150-200. И камни.

«Что там было, как ты спасся?-
Каждый лез и приставал.
Но механик только трясся
И чинарики стрелял…»

Чегет и Эльбрус – это ведь Вам не Франция с Австрией какие были. Трассы там просто отсутствовали, никто их не размечал и никак за ними не ухаживал. Опоры подъемников-то стали обматывать чем-то типа матов только после того, как один юноша, приехав в Приэльбрусье в свадебное путешествие с молодой женой, разбился насмерть, влетев в одну из опор. А трассу слалома-гиганта и скоростного спуска на Чегете навсегда закрыли для международных, да собственно, для любых соревнований только после того, как одного из спортсменов выбросило с нее на скалы. Погиб он, ибо скорости такие себе сами представляете, тем более, что в те времена ни шлемов, ни защит позвоночника и суставов просто не было. Так что для редких иностранцев, которые приезжали на эти, с позволения сказать, «горки» в ту пору, все вокруг было сплошным экстримом, экзотикой, адреналином, щекотанием нервов, залезанием «к черту в пасть», а для нас эта была обыкновенная жизнь, мы о другой знать не знали и ведать не ведали. Здесь лавиной однажды чуть не уничтожило гостиницу «Чегет» и чудом только никто не погиб. А вот на Эльбрусе, у подножья, один корпус вчистую снесло. При этом попасть в местные гостиницы можно было с превеликим трудом, зачастую только используя знакомства и платя мзду за благосклонность местного персонала. Плюс национальный колорит: местные горцы частенько провоцировали, хамили и задирались, ища повод для поножовщины. А 8 марта – в каждую годовщину того самого дня, когда товарищ Сталин вывез местных кабардино-балкарских и прочих «врагов народа» эшелонами, в массовом количестве, на север, – вообще на улицу лучше было не выходить. Поэтому никакие завоеватели и каратели нам никогда страшны не будут, ибо так называемые «свои», что побезжалостнее и пострашнее любых фашистов, как были, так и сейчас по улицам ходят и особенно – ездят.

И еще про «своих» и фашистов: попалась мне однажды справочка по демографии. А содержала она сухие цифры, которые говорили о том, что за годы «правления» Б. Ельцина и его своры (букву «Б» очень хочется написать с маленькой буквы и с многоточиями) население страны сократилось на 20 миллионов человек. Да столько Гитлер и сотоварищи уничтожили в Великую Отечественную наших людей! А тут свои.

Ну, это-то вы и без меня неплохо знаете, новости смотрите – каждый день нам обязательно подробно расскажут и покажут: кто, в какой должности или в каком родстве, на чем, когда, с какими словами и как проехал. Или сбил кого. И как его за это пожурят и пальчиком погрозят. В общем, сделают внушение.
Кстати, о внушениях. Дед мой, в свое время, на письменные учительские замечания в моем школьном дневнике о недостойном поведении, ежели такое происходило, всегда ниже каракулей с педагогическим недовольством в качестве ответа делал следующую приписку: «Ознакомлен. Проведена соответствующая беседа и сделано внушение»…
А дед мой, к слову сказать, в прошлом был майор НКВД и во внушениях толк знал. И папа мой, полковник центрального аппарата МВД, у него эту манеру перенял, причем в гораааздо более изощренной форме. Последний частенько разговаривал со мной в стиле шефа гестапо Мюллера из «Семнадцати мгновений весны». Ну очень похоже. Представляете себе, как я веселился, когда впервые посмотрел вышеуказанную киноэпопею? А потом каждый год, ее же каждый год повторяли, меня периодически так и подмывало иногда ему позвонить и сказать: «Папа, папа, тебя опять по телевизору показывают»!

«Жизнь – это комедия для тех, кто мыслит, и трагедия для тех, кто чувствует».

Ну, и уж совсем бурный приступ веселья со мной приключился (правда, вида я тогда не показал, зря, что ли, в такой семье рос), когда отец однажды, и не без удовольствия, проговорился, что сослуживцы на работе за глаза зовут его «Кальтенбрунером».
Об этих моих детских впечатлениях отец не знает до сих пор: сначала подчиненное положение не позволяло, а потом с каждым годом жизнь отодвигала нас друг от друга все дальше и дальше. Так появилось у меня однажды следующее стихотворение: 

Я знаю – ты сейчас не ждешь
И думаешь об этом вряд ли,
Что нам один и тот же дождь
В лицо одни швыряет капли…

Все началось, когда земля
Стелила в ноги мягкий клевер,
И трав покошенных поля
Лежали пестрою деревней.

Взялась она из-под земли,
Найдя нежданную дорогу.
Не знаю – может быть, дожди
В нее вложили понемногу…

Но, только там, где пел пастух,
Предавшись солнечным утехам,
Затопленный водою луг
Переходил, впадая, в реку.

Ту, что для птицы, издали,
К рожденной прикоснувшись нови,
Казалась трещиной земли,
Истекшей голубою кровью.

Чем дальше – плечи берегов,
Поросшие сосной и мохом,
Вширь раздавалися без слов
С тяжелым и глубоким вздохом.

Так далеки и так близки
Бровей нависшие утесы.
С их редких сосен от тоски
Текут смолой крутые слезы.

Разносит их все дальше, дальше…
Глаза глядят в рябую гладь.
И кто-то мне все машет, машет…
А черт почти не разобрать.

В общем, откровенность между нами на тему моих детских впечатлений так и не случилась. Собственно, я вообще долгое время имел привычку помалкивать и не откровенничать ни с кем, в семейном кругу – особенно, ибо однозначно «все, что будет сказано, будет непременно использовано против тебя» в самый неожиданный момент.

Однажды отец решил пригласить меня на свой довольно крупный юбилей. Ну, там шло все, как полагается, – тосты, закуски, славословия пышные в честь юбиляра. А я сидел себе тихонечко «в уголку», не привлекая внимания, закусывал в меру и наблюдал за происходящим спектаклем. И тут подвыпившие друзья-сослуживцы «виновника торжества и настоящего полковника» заявили, что желают теперь послушать, как сынок евойный заздравную речь задвинет – пусть, мол, доложит народу, какой у него славный и героический папаша, которого он, то есть я, с младых ногтей в качестве примера, достойного подражания, наблюдаю. Все, как в песне: «Меня схватили за бока два здоровенных мужика – играй, паскуда, пой, пока не удавили»…
Вот только пошло дальше совершенно не по сценарию, и я не «запел про светлые денечки, когда служил на почте ямщиком». Надо бы уже было и сказать что-нибудь в качестве заздравного тоста, народ вытаращился и ждет… а у меня все слова куда-то исчезли совершенно. Вообще, если потребуется, я могу быть достаточно красноречив и предложения между собой сложить довольно складно, производя на слушателей соответствующее впечатление. Но вот стою я, как совершеннейший дурак, пытаюсь вспомнить, что же я могу хорошего про отца своего сказать… А память старательно подсовывает со своих многочисленных полок только всевозможные неприятные моменты, вызывающие у меня совершенно не самые хорошие чувства, причем о которых я уже сам и позабыл-то давно. И ничего, окромя этого, не всплывает. Хоть убей. Ну, не рассказывать же сейчас всякие гадости из семейного прошлого, право слово. «Я их гоню и так, и сяк, они - опять». А дальше – больше, не могу слова из себя выдавить вообще никакого. Ваааще. Короче, так простоял пень пнем, потом махнул рукой и молча сел. Конфуз вышел совершенный, однако.  С тех пор наши и без того не безоблачные и не тесные отношения вообще плавно сошли на «нет».
Ну, довольно на сегодня семейной саги, пора уже вернуться в Ла Плань. А здесь, начиная с 23 часов, опять начал дуть очень сильный, порывистый ветер. Что ж, утро вечера мудренее.

4 марта. Но это утро оказалось совершенно не мудренее вчерашнего вечера. Скорее, мудрёнее. Во-первых, спал я – и снилось мне, что поймали и мучают меня злые гестаповцы, одетые в черную форму. Лупят дубинками меня по всем местам без разбора и спрашивают: где партизаны, где партизаны. Вынь им да положь месторасположение партизан. А я и рад бы скорей сказать им то, что они хотят услышать, да внезапно потерял дар голоса – совершенно не могу ничего сказать, хоть убей. А они-то думают, что я – кремень такой упорный, и ну бить меня еще пуще. А я, в общем, совсем никакой не герой, просто способность говорить пропала совершенно не кстати. Короче, мутузили они меня так всю ночь.

«Я сначала дерзил,
А потом перестал.
Целый полк меня бил,
Аж два раза устал»…

И проснулся я с ощущением полной избитости во всем теле теми самыми проклятыми фашистами. Невозможно было отыскать место, которое бы у меня не болело. Это, видно, я вчера на склонах «наработался» от души, плюс сказались нахлынувшие воспоминания о «Мюллере с Кальтенбрунером». Но гимнастика с контрастным душем в течение часа меня избавили от всех неприятных ощущений в теле. А после кофе и коньяка дух мой вообще воспарил и стал гордо реять над всея Ла Планью слегка подвыпившим, чрезвычайно гордым и вполне довольным собой горным орлом. В общем, с утра ощущаю в себе полную готовность выйти на любой склон «… да с шашкою в одною, с винтовкою в другою, с веселою улыбкой на усте…»

А во-вторых, вопреки настрою духа, как говорил небезызвестный герой анекдотов в звании поручика: «Погода шепчет: займи и выпей». Облачность сегодня присутствует с семи часов, и утро выглядит довольно хмурым. Дальше – больше. С 8.30 стали налетать сильнейшие порывы ветра. Даже еще сильнее, чем ночные. Один из них с легкостью унес один за другим рекламные деревянные щиты от ресторанов, на которых обычно пишут мелом меню и цены. Причем не просто унес: эти самые щиты мгновенно пролетели, как камни из пращи, не только через площадь, но еще и через автодорогу. Судя по отсутствию криков, никто при этом не пострадал. Ну, либо просто несчастный крикнуть ничего не успел, и смерть от летящего щита была легкой и мгновенной… Так же периодически стал идти редкий снег, плавно переходящий в сильный и обратно. Похоже, день обещает выдаться непростым. Сегодня – суббота, пересменок, день отъезда с курорта изрядно отдохнувших лыжников и сноубордистов и приезд свеженькой партии. Я люблю кататься в субботние дни, ибо в них на склонах и станциях подъемников малолюдно и свободно. Но погода, похоже, грозит испортить впечатления. Тогда так: позавтракаем с видом на разгулявшуюся стихию яишенкой с ветчиной, свежими булочками и «будем посмотреть».
А «орел» тем временем парит, парит…

И пока он парил, погода стремительно ухудшалась дальше. До 10.15 подъемники, в связи со сложными погодными условиями, еще не открывали, а у нас по площади уже стали летать и ресторанные стулья. Текущий интернет-прогноз заявил, что скорость ветра в Plagne Soleil в данный момент составляет 30 м/с. Дааааа… С таким ветром любые кресла и кабины перевернет «мехом наружу». Снежные потоки же за окном превратились в сплошную стену. В 12 часов картина не изменилась – не работает даже наш подъемник Bergerie. Видимо, придется нам в ближайшее время начать пользоваться погодной рекомендацией поручика Ржевского – занять и выпить…

Но нет, откуда что взялось – и совершенно неожиданно через полчаса падающий с неба снег становится мелким-мелким, а между облаками появляются значительные островки синего неба, через которые совершенно бесцеремонно в Ла Плань врывается солнечный свет. Это откровенный сигнал от небес и наш шанс на сегодняшнее катание.  И мы не упускаем его, одеваемся и … Как же замечательно, Бог ты мой! Покрытие трассы под ногами идеальное – жесткая, но не ледяная, никем еще не тронутая, девственная отратраченная «гребенка». Прямо «перед моим носом» впервые за сегодняшний день открывают подъемник Becoin, поднимаюсь на нем одним из первых и вижу перед собой спортивный склон в идеальном состоянии. Вот это да! Ну, дела! Ну, сейчас я как дам по нему! И таки даю. Немного мешают сильные, изредка налетающие порывы ветра, срывающие со склонов выпавший за сегодня снег и швыряющие его в лыжников, как шары в кегли. Ветер достигает временами такой силы, что может остановить идущего на гоночной скорости лыжника так, как будто тот влетает в неожиданно возникшую перед ним стену, а сметенный ветром снег превращается в реальную снежную преграду. К счастью, длится такой порыв недолго, приходится просто останавливаться на склоне и пережидать. А иногда удается пройти всю трассу до конца и без помех. «Челночу» без отдыха по стадиону вверх-вниз, используя благоприятную возможность, – прохожу трассу и сразу в кресло, наверх. И это – лучшее катание за прошедшую неделю, несмотря ни на что. Накатавшись по стадиону, перехожу на совершенно свободную соседнюю Mont-st-Sauveur и гоняю там в режиме гигантского слалома. Это мне даже больше сейчас нравится. Так проходят полтора часа, и порывы ветра все усиливаются и становятся более продолжительными. Через некоторое время ветрище становится настолько сильным, что просто не дает лыжникам беспрепятственно наверху выйти из кресла.  И Becoin закрывают. Ухожу в Aime и отлично катаюсь. Катаюсь там, периодически поглядывая, сходя наверху с подъемника, – какова погодная обстановка правее и повыше, в надежде, что ситуация изменится и можно будет вернуться на стадион. Но нет, ситуация не улучшается, а наоборот – ухудшается, и я, абсолютно счастливый, иду домой: и шибко не устал, и день катания не пропал, и само катание, как я уже сказал, было лучшим за неделю, хоть и не очень продолжительное и в непростых условиях.
В пять часов небо заволокло окончательно, и снова, как и в первой половине дня, пошел сильный снег. Даже и не помню я уже таких поездок в горы, когда неблагоприятные условия для катания длились больше одного-двух дней за две недели. А тут практически вся неделя такая непростая. Избаловался везением и отвык я от такого. И похоже, что следующая неделя будет не лучше.
Так что благодарю тебя, горнолыжный Бог, за этот день и за столь щедрый подарок пою тебе хвалебную песнь!

5 марта.
«Самый лучший день заходил»… Нет, не вчера! Сегодня!
С утра – солнечно и морозно. Приехавшие вчера курортники задолго до открытия абонементных касс выстроились в очередь, которая жила часов до 10 точно, дальше я просто перестал ее наблюдать и ушел кататься. В Sparе тоже сегодня было как в СССР в эпоху дефицита: зайдя в 7.45 за свежим багетом, булочками и четырьмя бутылками вина, простоял больше получаса в кассу. Однако!
Приятель мой за завтраком пугает нас всех метеопрогнозом, что настал последний день хорошей погоды, и уже сегодня к 15.00 сядет облачность и пойдет снег.

"Истинно вам говорю: 4 мая 1925 года Земля налетит на небесную ось!"

Чувствую я себя после вчерашнего дня свеженьким, поэтому выхожу из дома рано. Если и будут очереди, то лучше стоять под солнцем на улице, чем сидеть в номере. Однако очередей не оказывается. И куда же делись все эти жадные до склонов люди, что топали под нашими окнами все утро?!! Удивительно.
Покрытие трассы под ногами просто сказочное, мое любимое – предельно жесткое, но не ледяное. Мой план таков: сразу поднимаюсь на стадион. Если там нет очередей, то кататься буду столько, сколько хватит ног, затем буду перебираться в соседний Aime, чтобы катать там первую половину дня, ибо после 12 там обычно начинает трассы «отпускать». После хочу «двинуть» на Les Verdons и катать Hara kiri и Kamikaze, далее – на Roche de Mio и Inversense. Ну, и затем – назад, повторить все в обратной последовательности, если хватит времени. И запаса сил.

По три раза я «сделал» Mont-st-Sauveur и Stade de Jean-Luc Creatier. Это бесподобно! Жестко, ровно, быстро и на свежих ногах, светит яркое солнце, но трассы оно не топит, покрытие остается идеальным для спортивного прохождения трасс. Я – удовлетворен и иду, как и планировал, в Aime. Здесь та же история – ровно, предельно жестко, очень быстро. А какая здесь эстетика, какой воздух... мммм…
Aime – это тот же Куршевель, только, конечно, в миниатюре, но здесь гораздо более красиво. Местные трассы проложены в лесу, поэтому когда пригревает солнце, то хвойный запах просто обволакивает. Ну и для глаза гораздо приятнее кататься в лесу, чем посреди голых скал.  Еще сходство с Куршевелем придает Aime нахождение спортивного стадиона в шаговой доступности. На La Tania еще похоже, но в Aime – опять-таки, на мой вкус – приятнее во всех отношениях. Катаюсь здесь и просто не могу насытиться, очередей нет, подъемник не очень быстрый, ноги успевают отдохнуть, а как сказочно катит, Боже ты мой…
Так два часа и пролетели. Ну, не могу я отсюда уйти и все. И зачем уходить, если лучше точно не будет? Потому что просто лучше и быть не может! День сегодня просто фантастический – трассы даже под активным солнцем не «отпускает». Ну, если только самую-самую малость. Волевым усилием выгоняю себя отсюда – и то только потому, что ноги довольно ощутимо устали. Надо прокатиться на подъемниках и «проходных» трассах, чтобы отдохнуть. Иду на Verdons и катаю «японок». Здесь та же история – трассы в идеальном состоянии. Обычно в солнечную погоду нижние трети (если не половины) трасс здесь «развозит», а сегодня – нет, жестко и ровно до самого конца. Как говорил волк из одного старого мультика: «Ну, все! Сейчас спою!»

Но не наврал прогноз, ох, не наврал. К 14.00 постепенно собирается небольшая облачность, дальше она концентрируется, видимость ухудшается. О том, чтобы идти на Roche de Mio, не может быть и речи, и я продолжаю, пока еще есть возможность, кататься по Hara kiri довольно спокойно и неспешно, потому что с трудом вижу рельеф. Приятным катание делает только полное отсутствие неровностей, поэтому, не опасаясь зацепить что-нибудь, можно идти ровными, широкими и красивыми дугами. Использую шанс заняться горнолыжным «чистописанием», ибо это дело полезное, не все гонять, можно и над техникой поработать, раз повод такой предоставился. Дальше на регион садится облако тумана, и из него начинают сыпаться пока еще не очень плотные снежинки. А вот теперь – точно домой, не спеша, не торопясь, ибо хочется вернуться домой целым, а поторопишься – усталые ноги и внимание в плохой видимости могут подвести. Итогом спешки при таких условиях обычно бывает травма. Мой расчёт оказался точнейшим: в момент, когда я подъезжаю к двери лыжехранилища, начинается сильная метель. Успел, как говорится, тютелька в тютельку. А еще через час, когда мы садимся обедать, на улице уже за снегом не видно соседнего здания.
Еще один сказочный день, да пуще прежнего, подарил нам горнолыжный Бог. За него и первый тост. Разливаем по бокалам бутылочку Cote du Rhone. Ну, слава тебе, Боже!
«Дай Бог» не говорим, мы – не попрошайки убогие. Как завещал великий Воланд: «Никогда и ничего не просите. Сами предложат и сами все дадут».

Теперь, по истечении 8 дней катания, еще несколько слов о новых лыжах: как я уже писал, лыжи очень резвые, в первый день я временами за ними не успевал, но на второй день мы окончательно «поладили», они признали, что я здесь главный, и с тех ведут себя очень хорошо и надежно. Конечно, они требуют мощной работы ног, способных посылать их в ускорение, держать скорость и напряжение, чтобы использовать те возможности, которые в них заложены, но лично мне такие и нужны. Если Вы не ориентированы на спортивный стиль прохождения трасс, а хотите на лыжах просто кататься и отдыхать – не берите их. Глупо покупать «Феррари», чтобы ездить на нем из сельского дома через луг на речку любоваться пейзажами. Торсионная жесткость у них очень высокая, для тех, кто любит, а самое главное, умеет кататься по жесткому покрытию – самое оно. В общем, «слаломки» – они и есть «слаломки»: хорошо держат дугу и скорость, маневренны – позволяют легко чередовать дуги разных радиусов. Я к ним быстро привык, и теперь особых восторгов они у меня не вызывают: ну, лыжи и лыжи, едут себе и едут. На спортивных креплениях у них хоть и написано Head freeflex EVO 14, но выглядят они, как классические Tyrolia. Tyrolia считались ранее одними из самых надежных креплений, вот и эти работают вполне хорошо, во всех текущих «стремных» ситуациях меня не подводили, сохраняя ноги целыми. Похожие крепления, но, конечно, существенно примитивнее, стояли у меня на ставших уже сегодня раритетом спортивных Rossignol 7S. Покупал я их, как сейчас помню, в горнолыжной «комиссионке» на улице Сайкина, рядом с которой потом еще долгое время существовал обширный горнолыжный рынок-«толкучка». Бывшая «комиссионка» в настоящее время превратилась в крупный спортивный магазин «Спортмарафон». Альберто Томба на этих «семерках» выигрывал в то время все подряд, а я просто покататься выходил. Тогда я себе эти лыжи «на вырост» покупал, ибо уровнем катания, достойным сего прославленного инвентаря, на тот момент и близко не обладал, но они заставляли меня «тянуться» к очень высоко поставленной самому себе «планке». Собственно, я всегда так делаю. Rossignol 7S у меня до сих пор стоят в гараже, а большая спортивная сумка с надписью Rossignol и рюкзак, в соответствующей этим лыжам желто-синей раскраске и символике, тоже живы и по сей день активно используются в поездках. Еще сии лыжи памятны для меня тем, что на обеих я умудрился, проезжая по камням на трассах, вырвать «с мясом» канты в области креплений. Потом ремонтировал их самостоятельно вместе с приятелем, ставя канты на место, зажав струбцинами, а глубокие раны на «скользячке» заливал эпоксидкой, со стеклотканью в качестве наполнителя, и пластиковыми палочками для ремонта. В целом, служили они мне довольно долго, да и сейчас, в общем-то, находятся в рабочем состоянии.

Возможно, кому-то из читающей аудитории пригодятся приведенные ниже довольно простые рекомендации, мало ли: выбирая себе горные лыжи для катания, особенно если Вы – новичок, но эта стихия является для Вас притягательной, попробуйте определиться с самоидентификацией. Для меня горнолыжники делятся на «спортсменов» (которые, в свою очередь, подразделяются на «трассовиков» и «фрирейсеров»), «фрирайдеров» и «любителей». «Спортсменам» нужны спортивные узкие и жесткие лыжи: для слалома – короткие с небольшим радиусом поворота, для гиганта – длинные с несколько большим; «фрирайдерам» – широкие длинные «лопаты» для целинного снега; для «любителей» – лыжи универсальные, как компромиссный вариант, чтобы можно было и по свежему, не очень глубокому снегу проехать с удовольствием, и чтобы на жестком ухоженном склоне не как «корова на льду» себя чувствовать. Если примитивизировать, то «спортсменам» нужны скорость, очки, секунды, драйв; «фрирайдерам» – ощущение собственной исключительности и опасности; «любителям» – получение эмоционального и телесного удовольствие от движения, пейзажа, экипировки, себя «показать», «потусоваться», красиво и активно провести время на свежем воздухе, но без особого экстрима. Принадлежность к каждой категории определяется индивидуальными чертами характера: «спортсмены» и «фрирайдеры» – категории крайние, их представители более претенциозны, амбициозны и склонны к риску.
Да простят меня фристайлеры, выполняющие на лыжах всевозможные трюки и прыжки, их я горнолыжниками не считаю, поэтому о них как о целевой категории потребителей горных лыж не упоминаю, хотя таких любителей достаточно много. Как не стал бы, например, считать горнолыжником человека, едущего на лыжах с горы с целью метнуть горнолыжную палку как можно дальше или, скажем, в мишень какую. Хотя, наверное, все-таки стоит упомянуть для ориентировки – для них выпускают широкие – для устойчивости при приземлении – лыжи, так называемые «твинтипы», в коих геометрия задника лыжи идентична геометрии носка – для катания в обе стороны. А, чуть не забыл. Еще есть могульные лыжи, предназначенные для катания по многочисленным буграм, есть такая горнолыжная дисциплина – могул. Безусловно, в таком катании есть свой особый шарм, драйв и лихость. Главное, делать это, как и все в горных лыжах, не только эмоционально, но еще и технично и эстетично. Горные лыжи, как я себе представляю, требуют от катающихся значительного чувства эстетики, ибо являются все-таки публичным занятием. Поэтому «каталец», не умеющий этого делать, но залезший на трассу с буграми, будет смотреться, да и, в общем-то, ощущать себя на ней, абсолютно безобразно-отвратительным образом. Собственно, этот критерий применим к любому стилю катания: не важно – где, главное – как. Техника движений существует для того, чтобы использовать опорно-двигательный аппарат человека наиболее рациональным и безопасным способом для обеспечения эффективности тех самых движений. А эта биомеханическая рациональность и порождает визуальную гармонию, поэтому и смотрятся «правильные» движения эстетически приятно. Для совершающих поездки в горы уметь кататься по буграм довольно актуально, ибо иногда другого выхода просто не остается, кроме как по ним идти. Поэтому главное – ездить и кататься регулярно, а жизнь дальше сама научит энтузиастов горных лыж кататься и по рыхлому снегу, и по жесткому, и по льду, и по буграм.

6 марта.
Сегодня временный запрет на действие дня Снежного Сурка в Ла Плани отменен. За окнами опять снежная стена, а страждущие мягкотелых внутри и хрустящих снаружи багетов и круассанов бредут к ним через площадь по колено в снегу. На французском дворе – девятый лунный день, день обольщений, иллюзий, обманов и отравлений. Так что подвиги в этот день лучше не совершать, а своим чувствам и идеям не очень-то стоит доверять. Уже через несколько часов большинству здесь находящихся предоставится случай в этом убедиться, время пошло, таймер тикает, и «Аннушка уже разлила масло»...

«А счетчик щелк да щелк,
Да все равно – в конце пути придется рассчитаться…»

О чем это я? Скоро узнаете. Но – обо всем по порядку.

Очень эффективны в этот день занятия силовыми упражнениями и йогой. Чем я с удовольствием и пользуюсь, временами поглядывая в широко раскрытую балконную дверь, через которую диковинными бабочками в комнату влетают совершенно одуревшие от своих снеговых гормонов снежинки и садятся на пол, стол, мои плечи, волосы, лицо… Поглядываю на это снеговое бесчинство на улице. На то, как маленькие, по сравнению со стихией, людишки совершенно бесполезно пытаются убрать выпавший снег грейдерами, тракторами, лопатами. Альпийская вариация мифа о Сизифе…

«Снег, снег, снег, снег,
 Снег над тайгою кружится,
 Вьюга заносит следы наших саней…
 Снег, снег, снег, снег,
 ...Что тебе, милая, снится…»

Не усидел я дома. Все-таки Восходящий Лунный узел у меня в восьмом доме, и склонность к риску и приключениям у меня, что называется, в крови – я авантюрист, бретер, конкистадор и пират по рождению. Снег идет отчаянный, ветер силен и очень порывист, сгребает снег со склонов, поднимает вверх, закручивает и гонит впереди себя стеной. Длина такой стены может достигать метров 200. Если в нее уперся, надо останавливаться, отворачивать лицо и пережидать. Я решил выйти на улицу в экипировке и осмотреться. Если сильно не понравится, то можно просто покататься на домашней трассе рядом с апартаментами. Но на домашнюю я не пошел, а решил доехать до подъемника Becoin и оценить обстановку оттуда. Доехал, а тут на небе даже просветы какие-то стали образовываться, и перерывы в снежных буранах появились существенные. Ах, соблазн, соблазн… Девятый лунный день… К концу подъема поэтому меня ждал сюрприз, ибо где-то в последней трети подъема снег превратился просто в сплошную стену.  Схожу с кресла и ничего не вижу, ни-че-го. Делать нечего, еду на ощупь, ориентируясь по памяти – вспоминая, где что находится. «– Куда ты завел нас, проклятый Сусанин…? – Идите Вы на …, я сам заблудился!» О том, чтобы идти вниз через стадион или соседние трассы, не могло быть и речи: либо убьешься, либо ноги вывернешь. Самый приемлемый вариант – попробовать спуститься в Aime, а дальше либо вернуться вниз, на поляну, трассой-траверсом, а оттуда – домой; либо нельзя исключить вариант, что в Aime условия для катания окажутся подходящими – там ниже, соответственно – видимость лучше; а поскольку трассы расположены в глубине лесного массива, то стены деревьев будут задерживать снег и ветер. Так оно и случилось. Первые 2 спуска были для меня несколько утомительны, ибо идти приходилось по довольно приличным набитым рыхловатым буграм. Катание в задней стойке все-таки более энергоемкое из-за постоянного статического напряжения мышц бедер. После первого спуска на подъем образовалась колоссальная очередь. И опять вспомнил я Чегет. Однако дальше все пошло как по маслу – народ массово сбежал отсюда, и я катался практически один. Да, постоянно идет снег, но видимость-то отличная, потому что эти трассы, как я правильно рассчитал, находятся существенно ниже, чем все остальные в Плани. Ели хорошо задерживают и снег, и ветер. Временами выходит на несколько мгновений солнце в короткий просвет между тучами – и тут же начинает казаться, что скоро все наладится. Временами снег переходит в град, размеры градин около 1-2 мм. Не очень приятно, особенно на подъемнике, потому что град сечет открытые участки лица. Я уже перестал уставать, ловко и ритмично проходя бугры, катаюсь себе и катаюсь, отдыхаю и отдыхиваюсь после очередного пройденного куска трассы. Скоро на верхней станции подъемника становится заметно, что тучи наверху концентрируются, сгущаются. Все чаще останавливают подъемник из-за того, что кресла, после выезда из лесной зоны на верхний открытый участок, сильнейшими порывами начинает опасно раскачивать. В такой обстановке делаю еще 4-5 спусков, видимость ухудшается, появляется туман, а ветер наверху становится просто ужасным и несущим просто какие-то волны-убийцы из снега. Я не стал дожидаться, пока ситуация станет совершенно критической, и поехал в сторону дома. Иногда приходилось останавливаться и пережидать, пока очередной вал снега не ослабнет, возникнет просвет и можно будет туда юркнуть, сориентировавшись, куда ехать. Приезжаю абсолютно счастливый и довольный в Plagne Centrе, и, уже катясь вниз по дороге к Bergerie, замечаю, что людей у станции не много. Вот и замечательно, значит, без очереди доберусь до дома. Но! Не тут-то было! Подъезжаю ближе – и оказывается, что подъемник стоит. Кресла пустые, лишь пара бедолаг висит где-то посредине, раскачиваясь под шквалистым ветром и секущим снегом. Въезд к турникетам перекрыт лентой, на которой написано объявление об окончательном закрытии подъемника на сегодня. "Окончательная бумажка, фактическая. Броня." Полный, как говорится, «аллес-капут, Маргарита Пална». Выясняю, что подъемник остановили именно из-за сильного ветра и опасности опрокидывания кресел с людьми. Общаюсь с контролером, объясняю – мол, вон мой дом, рукой подать, пустите добраться, а она ни в какую. Оглядевшись вокруг, обнаруживаю, что функционирует здесь только один подъемник, но увозящий меня от дома в центр. Еду туда, чтобы попробовать вернуться домой через центр. А в центре все подъемники уже стоят. Окончательно и бесповоротно. И что мне теперь делать? Как попасть домой? Вспоминаю: есть тут один смешной подъемничек для «штатских» без лыж, который отвозит в Plagne Vilage. Смешной, потому что выглядит он, как три прижатых друг к другу стакана, называется он Telebus.  Поднявшись на нем, я, рассуждая чисто теоретически, могу потом попробовать либо скатиться на лыжах к дому, либо пройти по автодороге до него немного пешком, либо доехать остановку на скибасе. «Теоретически» потому, что никогда этого здесь еще не делал и в подробности не посвящен. Подъезжаю к этому телебасу, но тут закрывают и его. Тааааак… Девятый день, девятый день… Как говорил Остап: «Вечер перестает быть томным». А теперь что делать? Я устал уже довольно сильно и хочу домой, но совершенно непонятно, как теперь туда попасть.

«На горе сижу я, как на пне,
Если невезуха – это мне…
Солнце за гору заходит,
Быстро жизнь моя проходит,
Через час настанут холода…»

Где-то здесь должна находиться остановка уже скибаса – бесплатного автобуса для лыжников, но «где-то здесь» – это может быть километр вверх-километр вниз, я на самом деле точно не знаю. Пытаюсь выяснить у прохожих, знает ли кто что-нибудь про автобус. Тут выясняется, что вокруг меня нет никого из местных, а есть только сгрудившиеся в толпы совершенно растерянные и обескураженные обстановкой лыжники и сноубордисты. Которые так же, как и я, не знают, куда идти – они ведь приехали, чтобы кататься здесь на лыжах, а не на автобусах, поэтому про последние мало что знают. Некоторых из них просто обуревает паника, они мечутся, кричат, хаотично бегают и машут руками. Одна толпа побежала вверх по шоссе, другая вниз. Таааак, эти паникеры мне не попутчики и не помощники, от таких вообще следует держаться подальше – целее будешь! А ветер тем временем становится совершенно невыносимый, из-за метели периодически я не вижу даже собственных рук. Забираюсь, укрывшись от ветра, под мост – надо подумать. Думаю и связываюсь по рации со своими, которые все дома. Вижу два варианта: можно добраться до какого-нибудь административного здания и попытаться выяснить – куда идти на автобус. Но, во-первых, французы – те еще объясняльщики, во-вторых, до такого здания еще надо дойти, а там не факт, что кого-нибудь найдешь, и надо будет идти в следующее, а сил осталось уже не так много. Остается «двигать батонами» по автодороге вверх пешком, в любом случае мне – вверх, а там либо найду остановку и дождусь автобуса, либо, в конце концов, рано или поздно добреду до Plagne Soleil и до дома. Кстати, стою я под мостом на автодороге и думаю уже где-то минут 30, а автобуса нет ни в одну, ни в другую сторону. Насколько я в курсе, автобусы по расписанию должны курсировать с интервалом в 10 минут. Идти по шоссе до дома в горнолыжных ботинках и с лыжами в руках, по моим прикидкам, километра 1,5-2, а может и больше. Дорога заметена, и все время надо идти в подъем. Но есть, есть еще один вариант! Он мне кажется более симпатичным, и я поднимаюсь от шоссе по лестнице вверх, откуда можно спуститься на лыжах на трассу, скатываюсь опять до своего подъемника Bergerie и, вспомнив молодость, топаю вверх по склону пешком. Я начинал кататься еще в те времена, когда подъемники были роскошью. И, во-первых, они не всегда функционировали, во-вторых, на многие не всех пускали, а в-третьих, не всегда в личном, а потом и семейном бюджете были деньги на подъемник – времена были советские, а зарплаты – довольно скромные. Поэтому частенько приходилось после спуска топать вверх с лыжами пешкодралом. Заодно и выносливость таким образом существенно повышали. Кстати, намного позднее, учась кататься на сноуборде, я долгое время после спусков ходил вверх пешком. Почему? Да потому, что научиться держать равновесие при подъеме на бугельном подъемнике (а других в Подмосковье тогда еще и не было) сноубордисту не просто, и новичок частенько валится с троса под ноги поднимающимся. А это многим не нравилось, запросто могли и прогнать совсем. Поэтому сначала я научился кататься на сноуборде, а только потом, спустя изрядное время, научился подниматься на нем на подъемнике. Так что идти в гору с лыжами для меня не ново, а с функциональными возможностями у человека, который регулярно пробегает треть марафонской дистанции, обстоит все хорошо, тем более, что дом-то – вот он, я его периодически вижу в редкие просветы между снежными зарядами и до него примерно метров 500-600 по горе вверх. В общем, пошел я. С лыжами в гору. И дошел. Ветер со снегом порой налетал такой, что иногда приходилось просто ложиться на склон, чтобы он тебя не скинул вниз. Видимость практически полностью отсутствовала. Пальцы рук, сжимавшие лыжи и палки, правда, у меня отмерзли, равно как и открытые участки лица. Но не критически. И я был не в самом плохом положении, ибо люди, которые висели в креслах остановленных подъемников не известно сколько времени, совершенно точно чувствовали себя наааамного хуже меня. И я уж совсем себе не представляю: как добирались до дома лыжники, которым надо было пересечь всю долину. Мне-то что, я, считай, от дома близко. Самое противное, конечно, что такое испытание ждало меня в самом конце дня, после достаточно энергозатратного катания. Но всегда и всем говорю, что человек, на самом деле, такая выносливая скотина, что сам не представляет – какие может вынести испытания и нагрузки. Не хнычь, не паникуй, ищи выход, делай, борись, спасай свою жизнь, глаза боятся – им не верь, а руки, ноги и ум пусть делают, что должно! Закаляй и тренируй постоянно волю и тело, будь устойчив к голоду, холоду, нагрузкам и другим экстремальным факторам, приучись держать свои эмоции в узде: истерика, паника, самолюбование, восторженность и прочее – твои самые близкие смертельные враги. А если не повезет, умри с достоинством, сделав для сохранения жизни все, что смог. Умри как воин, а не как слизняк, хотя конечный результат, разумеется, в обоих случаях будет одинаков.
И, кстати, как потом выяснилось: из-за сего природного катаклизма автобусы тоже перестали ходить, так что пришлось бы мне идти по шоссе вверх намного большее, чем по крутому склону напрямик, расстояние. Друзья же мои, пока я не вернулся домой и еще долгое время спустя, видели, как все эти люди, охваченные паникой, которую я наблюдал внизу воочию, в результате были вынуждены брести пешком по шоссе, превратившись в настоящую вереницу паломников поневоле. Вот не люблю я французов, не люблю. Нельзя на них положиться, обязательно подведут в сложной ситуации. Ненадежные они людишки, с гнильцой. Взяли и побросали в беде людей, которые их, по сути, кормят и поят, за счет которых они живут, барствуют и ходят надутыми самодовольными петухами.

«… а скажут: «Полный вперед, ветер – в спину,
Будем в порту по часам.
Так ему, сукину сыну,
Пусть выбирается сам…»»

Я, собственно, вообще людей не люблю. Как Шопенгауэр. Собак люблю, а людей – нет. Но некоторых из них я не люблю больше остальных.
Ну и девятый лунный день сегодня показал себя, конечно, во всей красе: как есть – сатанинский день.

Буран же не переставал и не ослабевал до самого вечера, злобствовал он и всю ночь. «Непогода в горах, непогода, в эту смену с погодой прокол…»

7 марта.

«Буря мглою небо кроет,
вихри снежные крутя,
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя…»

Вот она самая и крутит, и воет, и плачет у нас за окнами… Первый день тутошнего пребывания, когда мне вставать утром совершенно не хочется. Ну то есть вообще, абсолютно. Хотя спал я практически с 18.00 прошлого дня, находясь в полнейшем беспамятстве до 7.00 настоящего. Никакие гестаповцы мне нынче не снились, но на теле нет ни одного свободного от боли места. «Укатали» вчера Сивку крутые горки. Однако после гимнастики и водных процедур, как всегда, наступила полная свобода в членах и благодать в них же.
Всегда не перестаю удивляться тому, как быстро может меняться погода в горах. Казалось бы, вот уже который день идет буран, и нет ему просвета. А часам к 11 ветер уменьшился, снег стал более мелким и прозрачным, и мне удалось уговорить кое-кого из членов нашей компании пойти кататься в Aime. Значительное количество подъемников было еще закрыто, и мы решили испробовать туда новый путь, которым доселе не добирались, а заодно и познакомиться с регионом Plagne 1800. Все получилось удачно, и мы без особых временных и физических затрат оказались на месте. И чудесно провели там время с 11 до 15.30. «Это была славная охота!» Снег был легкий, сыпучий и еще лучше, чем вчера, он просто без особых проблем рассыпался под лыжами, и идти по нераскатанным местам или полусформированным буграм было легко и в удовольствие. День откровенно радовал. Несмотря на продолжающийся неактивный снегопад, видимость была просто замечательной. Временами тяжелые снежные тучи сменялись ветром на большие полотна голубого неба с лоскутами белых облаков, между которыми встревал активный солнечный диск и немедленно пробуждал своим видом человеческий энтузиазм, так зависимый от количества и качества дневного солнечного света. Мы носились по трассам в охотку, не желая отсюда никуда уходить. Да и куда уходить, если поднявшись к верхней станции подъемника, обнаруживали, что везде, кроме Aime, висит тяжелая облачность и идет плотный снег. Мы радовались, как дети, тому, что во всей Плани мало кто представляет, что здесь может быть так чудесно и замечательно кататься. Иначе, поняв, все они сюда непременно приехали бы и испортили тем самым нам весь этот праздник жизни. Да что там говорить обо всех, когда оставшаяся часть нашей компании, катающаяся в Plagne Centrе при плохой видимости, так и не поверила нашим впечатлениям и рассказам о возможности роскошного катания в этот день. А мы чувствовали себя абсолютно счастливыми и ушли только тогда, когда ноги стали слушаться с трудом, а мышечное утомление уже мешало адекватно прокладывать траекторию и соблюдать ритм движений. День был прожит не зря, что отдельно было отмечено за вечерней бутылочкой красного в тесном кругу.

8 марта.
Итак, наступил Международный женский день. Положение обязывает, и я, встав пораньше, отправляюсь покупать шампанское – настоящий французский брют, ананас и роскошный фруктовый торт.
Но это еще не все: в качестве подарка я в роли пажа и гида сегодня сопровождаю своих девочек и «катаю» их, пользуясь счастливо предоставленной обстоятельствами возможностью оказаться на высоте 1350 метров, в регионе Plagne Montalbert, пока в нем достаточно снега для катания. В прошлом году, или даже в этом, но неделю назад, мне даже и мысли в голову не могло прийти, чтобы сюда спуститься.
Montalbert, если взглянуть на карту, – колоссальный регион для катания. К нему можно присоединить еще и Le Fornelet. Так вот: наша поездка в Montalbert оказалась настоящим сказочным путешествием, а мы получили невероятное эстетическое удовольствие, катаясь в диковинном заснеженном лесу. Я бы сказал так: Montalbert – это французский зимний лесной Диснейленд с говорящими медведями, гномами, драконами и летающей сказочной нечистью, по которому надо передвигаться на горных лыжах. Именно говорящими, ибо каждая такая игрушка рычит, подвывает, поет или разговаривает.

Это просто замечательное место для отдыха и ненапряжного катания. Обязательно посетите его при случае, рекомендую. Уверен – Вы не пожалеете. Попасть туда просто: надо добраться до Aime, где следует пойти по синей трассе, дожидаясь развилки и соответствующего указателя, а затем просто спускаться донизу. Возможно попасть туда и через Le Fornelet. Мы разок здесь спустились, потом поднялись снизу на гондолах наверх и еще раз спустились туда же, исследовав по пути разные красные и синие живописные лесные трассы.

По дороге часто останавливались, много фотографировались и обнаружили уже упомянутый выше диковинный "Диснейленд", где будет интересно покататься и отдохнуть лыжнику любого уровня. А родители смогут привести сюда детей, которые будут просто в совершеннейшем восторге. Очень полезно здесь покататься лыжникам начинающего уровня, ибо можно будет совершенствовать свое катание без всякого экстрима и получать настоящее удовольствие от снега, природы, движений. Это – настоящий отдых. Даже я, поклонник очень динамичного катания, был просто покорен сим славным местечком. Более того, я хотел бы и жить в Montalbert, используя его в качестве домашнего региона, – настолько мне здесь понравилось. Но это, полагаю, возможно только при пребывании исключительно в январе-феврале месяцах, иначе можно «нарваться» на отсутствие снега – все-таки здесь достаточно низко.

9 марта.
Ну вот и что это такое? Что это??? А я Вам скажу. Это – полное безобразие и беспредел местных метеоусловий. Комфортная для катания температура, с легким «минусом», явно закончилась, не пробыв и тройки дней. При наличии полупроницаемой облачности с крыш идет капель, на улице явный «плюс», погодный информер заявляет, что на улице +4, а далее обещает +10. Это значит, что снег на склонах будет мягкий и рыхлый. С одной стороны, жаль, что остается всего два дня катания, и с катанием, на которое я рассчитывал и которое предпочитаю, уже с определенной степенью вероятности придется попрощаться – быстро ездить по склонам не получится из-за вязкости покрытия и неровностей. Ибо из мягкого снега оголтелые «чайники» в 5 минут сделают огромные бугры, об которые сами же будут спотыкаться и костерить их почем зря. С другой стороны, это сделает мое катание не быстрым, а плавным и созерцательным, что само по себе тоже неплохо. Ибо в последние два дня задача вернуться целым и невредимым домой становится как никогда актуальной. Совершенно не хочется доставить работы французской медицине ну очень сомнительного качества, отдавшись поневоле в руки местным, свободно мыслящим эскулапам с проевропейскими ценностями, и вернуться домой с гипсом.
Вчерашнюю вакханалию, посвященную празднику имени Клары Цеткин и Розы Люксембург, которая после определенного количества употребленных бутылок переросла в традиционное российское выяснение «ты за коммунистов или за большевиков» в духе «Борис, ты не прав», пережили с разной степенью болезненности все члены нашей компании и с утра отозвались по рации.
День получился больше развлекательный, чем катательный. Я поменял противотуманную линзу в очках на линзу, максимально поглощающую солнечные лучи. Поскольку температура на улице соответствовала прогнозу информера, это означало, что куда ни приди, снег везде будет рыхлый и тяжелый, поэтому ехать «за семь верст киселя хлебать» совершенно не имело смысла. Поэтому не поехал я ни на Inversens, ни на Hara kiri. А повел я девочек снова в Montalbert.

 

Конечно, несмотря на то, что ушли мы довольно рано, снег там с самого начала был, как и предполагалось, тяжелый. Дамы быстро устали, ибо по такому снегу езда довольно трудоемкая, все время необходимо находиться в задней стойке, что означает постоянное напряжение четырехглавых мышц бедра обеих ног. Т.е. ноги все время работают, а для этого надо иметь соответствующие кондиции и форму. Так что они скоренько запросились домой, куда я их благополучно и сопроводил, а сам после решил «добрать», особо далеко не уезжая. И добрал. Сначала на «синей» стадиона, потом на «красной» в Aime. Везде на удивление было ровно, без бугров, но это не особо помогало, ибо, как я уже говорил, ноги, находясь в постоянном статическом напряжении, быстро уставали. Приходилось часто останавливаться, что на меня совсем не похоже, ибо обычно могу всю трассу пройти сверху донизу «на одном дыхании», в крайнем случае, с остановкой посредине. А тут приходилось останавливаться чуть ли не каждые 200 м. В общем, к 15.00 накопленная в теле усталость уже вовсю давала о себе знать, плюс к этому небо закрылось тяжелой облачностью. И решил я закончить. Вчерашний день, конечно, стал подарком, в качестве которого было катание в Montalbert в идеальных для этого условиях. Так сказать, Montalbert в подарочной упаковке.

10 марта. Пятница.
У меня появились подражатели в отеле напротив. По приезду я был единственным, кто с утреца распахивал балконную дверь и выполнял на балконе комплекс разнообразных гимнастических упражнений. "Пассажи по утрам, так просто, ни о чем". Теперь же довольно большое количество тутошних обитателей выходит на балконы не только для того, чтобы покурить, но еще и затем, чтобы с утра выполнить несколько гимнастических упражнений, а после выпить чашечку кофе, сидя в шезлонге. Вот так работают «зеркальные нейроны» – основа высокой обучаемости приматов: то, что сделал один, обязательно рано или поздно повторят все. Таким образом, благодаря «обезьянничанью» любой паттерн распространяется в стае приматов со скоростью эпидемии. Сегодня это можно легко наблюдать на примере так называемой «моды». После того, как паттерн будет повторен всеми членами стаи, он будет обязательно закрепляться за счет постоянного «отзеркаливания» друг друга, ибо одну из главных поведенческих программ обезьян можно так и назвать – «делай как я». Поэтому и у homo, естественно, так же: «все побежали, и я побежал». После постоянного «отзеркаливания» членами стаи тот самый паттерн, который с самого начала явился просто случайной «находкой» у одного из приматов, со временем становится опознавательной «меткой» в системе координат «свой-чужой». Для наглядности можно привести историю с нашими украинскими партнерами: «кто не скачет, тот москаль». И попробуй не «поскачи». Тот, кто не повторяет общепринятые поведенческие паттерны, либо сразу причисляется к «чужим», а значит – к врагам, либо заносится в пока не опознанные, с которыми, как минимум, будь настороже. Расслабиться же и чувствовать себя в безопасности можно только в присутствии «своих».
Последнее, кстати, играет с homo «дурную шутку»: так называемым «своим» и особенно «близким» они доверяют и среди них расслабляются, совершенно не ожидая нападения и не предполагая предательства, которые, если случаются, застигают всегда врасплох, создавая эффект катастрофы. Бесстрастная же реальность говорит: нет «своих» и «чужих», в социальном мире все «чужие», просто какие-то из них ближе, какие-то дальше. И со всеми надо держать ухо востро. Что заставляет более жизнеспособных и адаптивных всегда искать динамическое равновесие между эгоизмом и коллективизмом – между «держаться в куче» и «каждый сам за себя». Как правило, это выбор неосознанный: в человеческом мозге за время всех этапов эволюции в колоссальном количестве накопились руководящие поведением особи программы – как индивидуалистические, так коллективные.  И они постоянно друг с другом конфликтуют. Диалектика. Поэтому в социуме динамическое равновесие между индивидуалистами и коллективистами все время смещается то в одну, то в другую сторону, сменяясь как день и ночь.
А еще конфликтуют они потому, что на разных этапах эволюции от наших предков требовались разные поведенческие стили и реакции, обусловленные совершенно разными внешними условиями и окружением. Изменение условий существования требовало соответствующей адаптации, закрепленной в «программном обеспечении» поведения соответствующими нейронными связями. Со временем необходимость в определенном типе поведения становилась неактуальной, ибо в изменившихся условиях эти поведенческие реакции были уже неадаптивны, но программы в виде соответствующих нейронных связей сохранялись и продолжали передаваться по наследству из поколения в поколения. На всякий случай, вдруг понадобятся когда-нибудь. «Пусковой кнопкой» для запуска любой поведенческой программы являются определенные стимулы. Поэтому когда такой стимул появится, или даже стимул, чем-то похожий на пусковой, но таковым не являющийся, соответствующая поведенческая программа может быть запущена. И это несмотря на то, что она, допустим, была актуальна, например, для Ваших предков лет эдак 3000 назад, а в современных условиях может привести в тупик или даже принести немало бед. «Не знаю, что на меня нашло», – все, что сможет выдавить из себя человек, пытающийся объяснить потом свои поступки. Homo sapiens, как бы ему ни хотелось страстно верить в обратное, – это существо в высшей степени не разумное, а механистическое.  И как в любой драке никогда нельзя быть уверенным в том, как все завершится, ибо слишком много факторов и условий, которые «воюют» на стороне тех и других, так и с человеческим поведением: какая программа в какой момент времени в мозге «победит» и определит соответствующие действия – предсказать наверняка невозможно. «Известны исходы парадов, а чем же закончится бой…»

Да, еще о «зеркальных нейронах» и иерархии у приматов: копировать поведение вожака (командира, начальника, отца) – обязательно к исполнению, ибо здесь сигнал «делай как я» есть императив, приказ. Нарушитель же будет жестко наказан «Главным» перед строем, ибо от качества дисциплины зависит сплоченность, организованность, а значит и выживаемость стаи (подразделения, семьи, коллектива). Чем демократичнее и либеральнее организована стая, тем слабее ее вожак, воли и силы которого не хватает на наведение порядка и дисциплины. А слабый лидер для стаи – это смертный приговор ее членам, приведение которого в исполнение – лишь вопрос времени. Естественный отбор чувств не ведает и эмоций не знает – выживает сильнейший, а слабых съедают или порабощают.

Завершающий день нашего пребывания оказался настоящим подарком. Ради такого катания и едут, чтобы очутиться в больших горах, – склоны жестки, быстры, и «солнце жарит, чтоб оно пропало». Да еще и народ куда-то почти весь делся, что дает мне возможность сегодня чередовать прохождение трасс то слаломом, то слаломом-гигантом, что называется, «на грани». И еще раз. И еще. И еще… «А ты азартен, Парамоша…»
И хочется еще прибавить драйва, чтобы улучшить результат.

«Ох, наклон на вираже,
Бетон у щек,
Краше некуда уже,
А он еще…»

В такой обстановке падения неизбежны – и я на хорошей скорости, цепляя неровность, «вписываюсь» в склон правым плечом. Оооооххх! Надо бы какое-то время постоять и прийти в себя. Пришел. Приложился крепко, очень крепко, но все цело. Собираю свои «отстрелянные» лыжи, раскиданные выше по склону. Можно продолжать в том же духе. Через час та же участь постигает уже левое, больное плечо. А вот теперь после удара солнечные зайчики поплыли, поплыли, поплыли перед глазами… И вдохнуть как-то не очень получается.

«Разбег, толчок и стыдно подниматься…
Во рту опилки, слезы из-под век…»

И уже надо не постоять, а посидеть на снегу какое-то время… Все цело, но не буду дожидаться третьего предупреждения, на сегодня пора снижать степень риска.

«…и пусть болит моя травма в паху,
И пусть допрыгался до хромоты,
Только я все-таки был наверху,
И меня не спихнуть с высоты…»

Немного о лыжах. Сравнивая свои предыдущие Salomon Aero X и нынешние Head World Cup Rebels I.Race, могу сказать, что они из одной категории. Но: Salomon располагает к более изящному ведению лыж, а Head, как мне кажется, идут менее утонченно и более направлены на достижение определенного результата в стиле «бить буду аккуратно, но сильно». Я бы назвал их, сравнивая с Salomonами, более «солдафонскими», не придавая этому определению уничижительный контекст. И, продолжая милитаристскую тематику, еще я бы сказал, что данные лыжи работают как автомат Калашникова – просто, эффективно и надежно, а «французы» провоцируют «выпендриться» и «пофикстулять» перед публикой.

 «Папаша, мне надоел Ваш солдафонский юмор».

Для себя, подшучивая, я определил бы это как характерную разницу между французским и австрийским «менталитетом». Ну, и затруднился бы отдать кому-нибудь из рассматриваемой пары лыж однозначную симпатию и предпочтение. 

Остаток дня я откатался очень легко, все-таки сказывается опыт.
У маленьких детей и подростков нет ни опыта, ни ума, ни сил для самостоятельной жизни. У юношей и девушек нет еще в должной мере опыта и ума, уже достаточно сил, но все они растрачиваются на совершение проб и ошибок. В зрелом возрасте уже силы идут на убыль, еще не хватает в должной мере ума, но жизненного опыта уже, как правило, более чем достаточно. В старости есть опыт, достаточно ума, кто сумел его нажить, но уже совсем явно чувствуется нехватка физических сил для использования ума и опыта. А в дряхлости уже нет ни сил, ни ума, и весь колоссальный жизненный опыт становится бесполезным. Поэтому викинги предпочитали умереть в бою. Чтобы не дожить.
По дороге домой, поднимаясь на подъемнике, оказываюсь в кресле по соседству с маленькой девочкой лет 5-6 из группы детей в соответствующих жилетиках, занимающихся с инструкторами из горнолыжной школы. Сначала она просто шмыгает носом, затем потихоньку подревывает, а потом через непродолжительное время начинает просто плакать навзрыд. Взрослые французы, едущие с нами, один за одним, а нас в кресле шестеро, начинают ее утешать, а я смотрю за всем происходящим и думаю… Думаю, что из меня плохой утешитель, а если точнее сказать: никакой. Ибо понимаю, что утешение невозможно и бесполезно. Неприятностей избежать нельзя, их надо просто прожить и перетерпеть. А утешение есть просто обман, суть которого сводится к внушению мысли, что все наладится и образуется. Что там может наладиться, если жизнь – это страдания, а за одной болью неизбежно следует другая?

«И если боль моя стихает, значит, будет новая беда».

Жизнь – это ситуация вынужденная. Все мы, покуда живы, находимся в состоянии нужды – чтобы поддерживать в себе жизнь, вынуждены делать то, что для этого необходимо, и следовать руководству «зашитых» внутри, эволюционно сложившихся программ. Никто не спрашивает нашего желания или согласия на все это, как никто спрашивал нашего согласия родиться. Все мы – гладиаторы поневоле и сражаемся на арене друг с другом и обстоятельствами. Ну, и какое утешение Вы сможете предложить гладиатору-рабу?
Чем можно утешить человека, если единственный смысл любых его действий – это выживание, а рано или поздно он все равно не выживет. Поэтому религия – одно из самых грандиозных надувательств для слабых духом и умом – «опиум народа».
Считаю, что людей не надо утешать, в них надо воспитывать мужество, терпеливость, спокойствие и стойкость – это поможет им справляться с жизнью гораздо эффективнее, чем вера в причудливые миражи. Лично мне не нравится жить в мире грез и иллюзий, другие же пусть сделают собственный выбор. Жить спокойно с осознанием того, что жизнь конечна, бессмысленна, полна одиночества и противостояния, способен не каждый.

Вот такая у меня получилась на сей раз поездка в горы – насыщенная, активная, местами как обычно – экстремальная, созерцательная, позволяющая вкусить, почувствовать, обдумать, совершить, открыть и пошутить… И таким же получился рассказ о ней. Ибо, как говорил один из идеологов восстановления социальной справедливости на всем земном шаре от имени и по поручению вольных сионских каменщиков-мудрецов: "Бытие определяет сознание".

 

Страница 1: Ла Плань. 2016.

Страница 3: Ла Плань. 2018.

"Здоровых людей нет - есть недообследованные. Это не ваша заслуга - это наша недоработка." (Врачебная шутка) "Но это еще не все. Психически "нормальных" людей тоже нет. Если кажется, что есть, – это иллюзия. Есть только временно адекватные". (Психотерапевтическая шутка)